Онлайн книга «Сон №9»
– Прекрати это повторять,– говорит Морино, очевидно обращаясь ко мне.– Это мне действует на нервы. Мы получаем именно те кошмары, которых заслуживаем. Я пытаюсь понять, что он имел в виду, когда раздается голос Франкенштейна: – Мои кошмары всегда начинаются в тоннелях. Мне снится самый обычный сон, никакой жути, ничего такого, а потом я вижу вход в тоннель и думаю: «Вот и кошмар». Въезжаю в тоннель, и кошмар начинается. Под потолком висят люди. Один парень, которого я замочил лет десять назад, снова передо мной, а пистолет дает осечку. Тоннель все сжимается и сжимается, пока не станет невозможно дышать. Шербетка причмокивает. Ящерица издает легкий стон и начинает говорить: – В кошмарах живешь по закону джунглей. Тебя просто оставляют там, одного, на обед тому, кто больше, сильнее и злее тебя. Осторожней зубами! Он шлепает Шербетку, та всхлипывает. Морино стряхивает пепел в пепельницу. – Интересные вещи вы говорите, ребята. По-моему, кошмар – это комедия без выпускного клапана. Тебя щекочут, а ты не можешь смеяться. И давление все нарастает и нарастает. Как газ в светлом пиве. Хочешь поучаствовать в нашей захватывающей беседе, Миякэ? Я смотрю на этого палача и думаю: неужели сегодня для него просто обычный день? – Нет. Такое впечатление, что Морино даже не нужно шевелить губами, чтобы говорить. – Выше нос, Миякэ. Люди умирают постоянно. Те трое сами подписали себе приговор в тот день, когда обманули меня. Ты просто помог его исполнить. Через неделю они полностью выветрятся у тебя из памяти. Говорят: «Время – лучший лекарь». Ерунда. Лучший лекарь – забывчивость. Ящерица кончает с довольным причмокиванием. Шербетка выпрямляется, вытирая рот. – Сладенького! Ящерица невнятно бормочет и расстегивает какую-то молнию. – У тебя рука, что подушка для булавок. Покажи-ка бедро. Ширну, когда приедем. Не раскатывай губу больше, чем положено. В разговор вступает Кожаный пиджак: – У меня на родине говорят, что кошмары – это наши дикие предки, которые возвращаются на отвоеванную землю. Землю, что возделывают для прокорма наши более слабые современные явные сущности. Франкенштейн вытаскивает металлическую расческу и водит ею по волосам, держа вторую руку на руле. – Кто же их посылает? Кожаный пиджак кладет в рот новую пластинку жвачки. – Кошмары посылает тот или то, что мы есть на самом деле, в глубине своей. «Не забывай, откуда ты родом,– говорит кошмар,– не забывай свою истинную сущность». На вывеске шествует на задних лапах неоновый пудель с франтоватым галстуком-бабочкой на шее. Наш «кадиллак» присоединяется к тому, в котором едут трубачи. На третьем «кадиллаке» Мама-сан уехала по своим делам. Все заряжают пистолеты, и Франкенштейн распахивает передо мной дверцу. – Не желаешь ли остаться в этом элегантном надежном авто на пару с охочей до секса молоденькой шлюшкой? Не успеваю я сообразить, что ответить, как Ящерица с силой хлопает по моей бейсболке. – Жаль, нельзя. Мы выходим из машины и направляемся к дверям с пуделем. Каждые несколько секунд включается распылитель инсектицида. Изнутри доносится то нарастающий, то утихающий рев. Из тени выходят два вышибалы и приближаются к трубачам. – Добрый вечер, господа. Во-первых, я вынужден просить вас сдать оружие. Таковы правила – оно будет под замком, в целости и сохранности. Во-вторых, ваших машин нет в списке. С кем вы? Трубачи расступаются, и Морино выходит вперед. – Со мной. Вышибалы бледнеют. Морино смотрит на них в упор. – До меня дошел слух, что сегодня здесь собачьи бои. Самый массивный из двух вышибал первым берет себя в руки: – Господин Морино… – Прежний господин Морино скончался в тот же день, что и господин Цуру. Теперь меня зовут Отец. – Да, э-э, Отец.– Вышибала откидывает флип своего мобильного телефона.– Просто дайте мне секунду, и я гарантирую, что для вас и ваших людей освободят самые лучшие места вокруг ринга… Морино кивает Франкенштейну, и тот всаживает вышибале нож прямо в сердце. По рукоятку. Один из трубачей резко дергает его голову назад и, скорее всего, ломает ему шею. Все происходит так быстро, что никто не успевает понять, что происходит; так быстро, что жертва не успевает издать ни звука. Остальные два трубача расправляются со вторым вышибалой. Ящерица выбивает у него из руки пистолет и, распростертого на земле, целует. Нет, не целует – откусывает нос и сплевывает потемневшую от крови слюну Я отворачиваюсь. Глухие удары, мычание, стоны, кровь. – Оттащите этих козлов за ящики,– приказывает Морино. Раздается звон отброшенного в сторону мобильного. Франкенштейн с хрустом расплющивает его ногой. – Дерьмо тайваньское. Ничего японского не осталось. Ящерица открывает дверь склада. Внутри пахнет соломой и мясом. Из темноты ряд за рядом выступают поддоны, уставленные банками собачьих консервов. Склад поражает своими размерами. Издалека доносятся одобрительные возгласы и улюлюканье. Трубачи идут впереди. Я спотыкаюсь и получаю от Франкенштейна по копчику. – Не задерживайся, Миякэ. Пока не пробьет полночь, ты – один из нас. Повинуюсь. А что мне остается? Чтобы успокоить инстинкт самосохранения, я могу лишь поглубже надвинуть бейсболку. Огромная орущая толпа не обращает на нас внимания. Трубачи с трудом прокладывают путь сквозь сплошную стену мужчин с татуировками и в рубашках членов Якудзы. Они сердито оборачиваются, видят Морино, раскрывают рты от удивления и расступаются. Мы добираемся до края освещенной ямы. Серый мастиф и черный доберман рвутся с поводков, с их клыков летят капли слюны. В дальнем углу ямы на ящике стоит человек. Он торопливо записывает ставки, которые выкрикивают из толпы. С его жилетной цепочки свешивается гроздь грубо ограненных крупных бриллиантов. Я зажат между Франкенштейном и Морино – трудно выбрать более безопасную позицию,– так что мне очень хорошо видно, как Морино достает из пиджака пистолет и стреляет мастифу в голову. Тишина. Вокруг собачьей головы по полу ямы расползается пятно. Доберман скулит, спрятавшись за своего тренера. Трубачи навели на толпу автоматы. Толпа откатывается назад. Меня не должно быть здесь. К тренеру мастифа возвращается дар речи: – Вы пристрелили лучшую собаку господина Нагасаки! – Морино притворяется, что сбит с толку: – Чью лучшую собаку? – Дзюна Нагасаки, вы, вы, вы… – А, вот чью. Кажется, тренера вот-вот хватит удар. – Дзюн Нагасаки! Дзюн Нагасаки! – Я что-то слишком часто слышу это имя. Не повторяй его больше. |