Онлайн книга «Сон №9»
* * * – Ты вполне уверен, м-мой дорогой друг,– переспрашивает Козел-Сочинитель,– что следы заканчиваются у этой грязной груды гнилья? Питекантроп промычал «да», пробрался в подобие дворика и подобрал что-то с земли. – Селедочные кости! – взвизгнула госпожа Хохлатка. – Тогда я должен признать,– сказал Козел-Сочинитель,– что мы проследили за нашей добычей до самого логова. – На вид противней некуда,– сказала госпожа Хохлатка.– Так бы и разнесла. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что жилище строили тщательно: за кирпич сошли пустые консервные банки и битые бутылки, за раствор – картофельные очистки, горелая рисовая шелуха и листовки «Голосуйте за меня!». К куче было приставлено велосипедное крыло, которое вело в нору, где было темно, как в голенище резинового сапога. Козел-Сочинитель прищурился и заглянул внутрь. – Так, значит, наш взломщик обитает в этой лачуге? Воняет почище стилтонского сыра [98] . – В лачуге?! – гневно раздалось в ответ.– Оставьте мне мою лачугу и валите в свой ржавый дилижанс! – Ага! Так ты дома, вор! Сию же минуту отдай мой манускрипт! – А не пошел бы ты на ***, Джо Чмо! – Мыло и вода! – выдохнула госпожа Хохлатка. – Козел-Сочинитель опустил рога. – При дамах!!! Из норы высунулась крошечная лапка с оттопыренным пальцем. – Если эта тощая птица – дама, то я *** Фрэнка Синатры! Предупреждаю: если вы не свалите отсюда на счет «пять», я быстренько пришью вам домогательство – ко вторнику вы своих ***й не признаете! – Законность! В самом деле. Этот вопрос требует отдельного рассмотрения! Ты проник в наш почтенный дилижанс, украл занзибарскую селедку и м-мою несказанно сказочную сказку! К тому же, негодяй, мы шли слишком долго и не намерены возвращаться с пустыми руками! – О-о-о, угрозы! Я просто ***** в штаны! Питекантроп нетерпеливо заворчал, подобрался к конусовидной куче и снес у нее верхушку, отчего куча уменьшилась примерно на четверть. Внутри сидела потрясенная крыса, а секунду спустя – разъяренная крыса. – Совсем на IХХХ ** рехнулся? Ты чуть башку мне не снес, неандерталец длиннорукий! ****** Козел-Сочинитель пристально посмотрел сквозь пенсне. – Примечательный факт – наш вор является прямым сородичем mus musculus domesticus. – Я тебе не домашняя крыса, старый хрен! Я – Единственный и Неповторимый Вольный Крыс! Ну попробовал я твоей паршивой селедки – и из-за этого весь шум-гам? А сказок никаких я и знать не знаю. Чтобы *** подтирать, у меня есть «Еженедельник японского общества изучения китов». Клянусь, если ты и дальше будешь порочить мое доброе имя, мой адвокат засудит вас по самые ***, и плакали ваши ! ***! – Губки-мочалки! Шампуни-детергенты! – зажала уши госпожа Хохлатка. Вольный Крыс разошелся пуще: – Веди себя как курица, а не как яйцо! Ты здесь на полях – живи по закону маргиналий! – Вольный Крыс отдал честь одним пальцем.– Слава крысам! Наш союз един! Вольный Крыс непобедим! – с этим кличем грызун исчез в недрах полуразрушенной кучи. Питекантроп вопросительно мыкнул. – Согласна,– сказала госпожа Хохлатка.– Безразличие – обратная сторона заботливости. Козел-Сочинитель печально покачал головой. У него разыгрался артрит. – Без сомнения, друзья мои. Вольный Крыс – существо крайне неприятное, но плохие м-манеры per se [99] еще не преступление. Боюсь, что м-мистическая пропажа м-моего м-манускрипта останется неразгаданной. Давайте вернемся в почтенный дилижанс. Думаю, мы покинем здешние м-места сегодня же вечером. Вечером на полях царило безмерное умиротворение. Госпожа Хохлатка пекла свой чудесный пирог с лопухом в утешение Козлу-Сочинителю, а Питекантроп заделывал дыру в крыше. Козел-Сочинитель закончил правку последней страницы и положил ее на поднос к остальным. Переписанная заново, несказанно сказочная сказка потеряла ту изумительную выразительность, которая осталась у него в памяти. – Пора ужинать,– позвала госпожа Хохлатка.– Вы, должно быть, умираете с голоду, мой господин. – Странно сказать, но я не смогу проглотить ни м-малюсенького кусочка. – Но, мой господин! Вы же за целый день ничего не съели! Питекантроп заворчал сквозь дыру в крыше, выражая озабоченность. Козел-Сочинитель задумался. – И что из того? – Все переживаете из-за пропавших сказок, мой господин? Скоро мы уедем, и поля с их ворами и прочим добром останутся далеко позади. Питекантроп о чем-то задумался, потом яростно замычал. – Что еще за чертовщина, дикарь! Заткнись! Господин и так достаточно расстроен. Козел-Сочинитель нахмурился. – М-мой дорогой друг, что тебя так взволновало? – Госпожа Хохлатка выронила поваренную книгу. – Мой господин! Что это вы едите? – А в чем дело? Это всего лишь бумажная жвачка… – У Козла-Сочинителя отвисла челюсть. Тайное стало явным. Госпожа Хохлатка облекла правду в слова: – Мой господин! Вы ели собственные страницы, едва успев их написать! Слова застряли у Козла-Сочинителя в горле. * * * Когда начинает темнеть, я выключаю свет и жду Бунтаро на кухне: меня не видно, а сам я увижу, как он подъедет, и пойму, что это Бунтаро, а не кто-то еще. Я всматриваюсь в узор из плиток на стене, а минуты тем временем кружатся в своем предсмертном танце. Вот наконец и фары машины Бунтаро, их свет пляшет под навесом. Мне до сих пор странно, что Бунтаро существует не только за прилавком «Падающей звезды», но и где-то еще. Ненавижу зависеть. Я прожил последние девять лет, стараясь не зависеть ни от кого и ни от чего – будь то щедрость, милосердие, привязанность, сочувствие, деньги. И вот к чему я пришел. Отпираю парадную дверь. – Привет! – Извини, что опоздал. Сплошные пробки. Твоя лихорадка прошла? – Превратилась в простуду. – Так вот почему ты говоришь, как попугай. Держи: здесь упаковка «Эбису-экспорт» [100] , шесть банок,– утолить жажду на крайний случай – и ужин из «Хокка-Хокка». Съешь, пока он не остыл и не стал вкусом похож на то, из чего сделан.– Он вручает мне сумку и снимает сандалии.– И сигареты. Я не знаю, что ты куришь, так что купил «Пис». – Спасибо… Извини, нет аппетита. |