Книга Красивая и непокорная, страница 23 – Сандра Мартон

— Все правильно.

— Моя квартира находилась в центре города, а ты жил на Пятой авеню в доме рядом с парком. — Грейс нахмурилась, потом безапелляционно заявила: — Мы с тобой не жили вместе. Я помню, что мы могли бы жить вместе, но ты никогда этого не предлагал.

— Правильно. — Салиму казалось, что он сойдет с ума. — Я думал, что мы… Я слишком ценил свою свободу, чтобы заводить продолжительный роман.

— Даже со мной, — обиженно сказала она, и Салим, выругавшись, притянул ее к себе и поцеловал.

— Я вел себя как идиот, дорогая. Я любил тебя, но боялся признаться в этом даже самому себе.

Грейс улыбнулась, отчего у него потеплело на душе.

— Я и представить не могла, что ты чего-то боишься, Салим. — Она посерьезнела. — Однако почему я ушла от тебя? Я разлюбила тебя? — Она покачала головой. — Я не могла разлюбить тебя, я никогда не смогу тебя разлюбить.

Салим взмолился в душе, чтобы Грейс не изменила своего отношения к нему после того, как услышит всю историю до конца.

— Не думаю, что ты разлюбила меня, — убежденно произнес он. — Но между нами было столько недомолвок… Ты любила меня, но никогда не говорила мне о своих чувствах, потому что я убедил тебя в своем нежелании слышать подобные откровения. — Он помедлил, зная, что должен рассказать обо всем до конца. — Я не знаю, почему именно ты от меня ушла. Ты не оставила даже записки, но я мог догадаться о причине, дорогая. Я находился в командировке. Мне следовало взять тебя с собой, но я этого не сделал. Я не звонил тебе, пока находился в отъезде, хотя моя душа стремилась к тебе. Когда же я, наконец, позвонил, ты сказала, что скучаешь по мне, и поведала о замечательном подарке, который приготовила для нас обоих. — Его голос надломился. — И я… Боже, я был холоден и жесток с тобой и…

Внезапно раздался какой-то звук, похожий на раскат грома. Салим и Грейс подняли головы и увидели вертолет, который покружил над пляжем и улетел. Наступила тишина.

— Нас нашли, — тихо сказала Грейс.

Их взгляды встретились. Салим поднялся на ноги и притянул к себе Грейс.

— Мне нужно еще кое о чем тебе рассказать, — тихо произнес он.

— Ты приехал за мной на Бали и хотел отвезти домой. Именно поэтому мы оказались на самолете, который потерпел крушение.

Она произнесла эти слова с такой надеждой, что у Салима защемило в груди.

— Я отправился за тобой на Бали, дорогая, чтобы вернуть тебя в Нью-Йорк. Ты помнишь, что я сказал? — Он прижал ее к себе. — В моих словах было и положительное, и отрицательное.

Грейс облизнулась.

— Между нами произошло что-то плохое?

Он кивнул.

— Да, Грейс, и я умоляю тебя, дорогая, выслушай меня беспристрастно, как дань тому, что все эти дни на острове мы с тобой были счастливы.

Грейс протянула руку, чтобы коснуться его лица, но потом передумала.

— Я выслушаю тебя, — с сомнением в голосе произнесла она.

Однако Салиму не удалось ни о чем ей рассказать. Внезапно кто-то окликнул его, и он, повернувшись, увидел идущего к нему Джека в сопровождении какого-то мужчины. Салим инстинктивно притянул Грейс к себе.

— Ваше высочество, — Джек широко улыбался, — нам удалось наладить спутниковую связь. Я дозвонился до сэра Эдварда и во дворец в Сенахдаре.

Салим кивнул мужчине, стоящему рядом с Джеком. Это оказался премьер-министр его отца по имени Карим.

Премьер-министр не обратил внимания на протянутую Салимом руку и упал перед ним на колени.

— Боже, все эти дни мы думали, что вы, ваше высочество, утонули!

Салим коснулся плеча Карима и тихо произнес:

— Поднимись, Карим, тебе незачем кланяться мне. Как видишь, со мной все в порядке.

Карим поднялся, улыбнулся принцу и посмотрел на Грейс.

Внезапно выражение лица премьер-министра изменилось. Он взирал на Грейс с нескрываемым отвращением. Грейс удивленно уставилась на Карима, не понимая, чем вызвала такой гнев.

— А это и есть та женщина, — холодно сказал премьер-министр. — Жаль, что она не утонула. Если бы это произошло, судьба расплатилась бы с ней.

— Карим! — грозно произнес Салим. — Мы поговорим обо всем позже.

— Воровка! — прорычал премьер-министр. — Растратчица! Именно эта женщина обокрала вас, ваше высочество, и ваш народ.

— Карим! — взревел Салим. — Возвращайся в дом. Мисс Хадсон и я…

Грейс громко вскрикнула и вырвалась из объятий Салима.

— Я вспомнила, — сказала она. — Я вспомнила все! Ты ясно дал мне понять тогда, что устал от меня. Я помню, как ушла от тебя и отправила прощальное письмо по электронной почте. Ты ведь решил, что я даже не попрощалась с тобой. Как ты мог такое вообразить?

— Грейс, любимая…

Он потянулся к ней, но она с силой ударила его по рукам. Джек откашлялся, премьер-министр фыркнул от ярости. Салим, обуреваемый злостью, повернулся к Кариму.

— Если ты сейчас же не уйдешь отсюда, — сказал Салим таким тоном, какого Грейс никогда прежде не слышала, — я скормлю твое никому не нужное тело акулам!

Премьер-министр тут же ретировался. Джек последовал за ним. Салим вздохнул и повернулся к Грейс.

— Дорогая, умоляю тебя, за эти несколько дней…

— Не смей называть меня дорогой. Самодовольный, эгоистичный, надменный сукин сын! — Она приблизилась к Салиму, ее голос дрожал от негодования. — Конечно, последние три дня были райскими для такого мужчины, как ты. Ведь рядом с тобой была переполняемая желанием женщина, готовая круглосуточно заниматься с тобой сексом.

На ее глаза навернулись слезы. Салим попытался обнять ее, но она с такой силой толкнула его в грудь, что он отлетел назад.

— Я помню все, Салим, включая причину нашего полета на самолете. Ты вез меня в Нью-Йорк, чтобы упрятать за решетку.

— Грейс, послушай меня…

— Ты назвал меня воровкой, обвинил в том, что я украла у тебя деньги. Ты говорил, что я растратчица средств компании.

Грейс была вне себя от ярости и ненависти. Салим разбил ее сердце не однажды и не дважды, а уже трижды. Как она могла полюбить его? Как можно любить такое чудовище?

— Дорогая, как я могу исправить сложившуюся ситуацию?

Ха! Вопрос, достойный человека, привыкшего повелевать и управлять! Салим свыкся с тем, что по взмаху его руки выполняется любая его прихоть.

Однако на это раз, мрачно подумала Грейс, у вас, ваше высочество, ничего не получится. Пусть ее душа будет разрываться на части от горя, она не позволит ему провести себя снова.

— Если в тебе осталась хоть капля порядочности, — равнодушно сказала она, — ты отвезешь меня в Нью-Йорк и сделаешь так, чтобы я никогда больше не видела твоего лица.