Онлайн книга «Свежесть твоих губ»
|
Онория Краудер ослепительно улыбнулась через стол. – Шампанское, – сказала она оживленно. – Разве это не чудесно? Я всегда говорю, что на свадьбах нужно подавать только шампанское. Не так ли, Хэйден? – Именно так, дорогая. – Совершенно согласен. – Джефф Блюм, горя нетерпением внести свой вклад, энергично закивал. – Разве я не говорю всегда то же самое, Бобби? Бобби Блюм растерянно улыбнулась мужу. – Что ты всегда говоришь, дорогой? – Что шампанское – это именно то, что сказала сейчас о шампанском миссис Краудер. – Зовите меня Онорией, – сказала Онория. За столом снова воцарилось молчание. Стефани держала сцепленные руки на коленях. Все сказали что-то, чтобы разрядить обстановку, – все, кроме Дэвида Чэмберса. Он смотрел на нее. Она чувствовала тяжесть его взгляда. Почему он ничего не сказал? Почему она ничего не сказала? Что-нибудь остроумное, чтобы снять напряжение. И когда, наконец, заиграет этот оркестр? Словно услышав ее, руководитель джаз-оркестра объявил: – А сейчас давайте тепло поприветствуем Доун и Николаса! Гости устремили взоры на танцплощадку. Стефани вздохнула с облегчением и осторожно отодвинула стул назад. Кажется, наступил удачный момент, чтобы снова удалиться в дамскую комнату… – Так рано уходите, миссис Уиллингхэм? Стефани застыла. Потом, со всем высокомерием, на которое только была способна, повернула голову к Дэвиду Чэмберсу. Он смотрел вежливо и учтиво. – Мистер Чэмберс… – она откашлялась, – мистер Чэмберс, я полагаю… то, что я сказала раньше… я не имела в виду… Он холодно улыбнулся и наклонился к ней, глядя ей прямо в глаза. – Извинение? – Объяснение. – Стефани выпрямилась. – Я была грубой, хотя не хотела этого. – А что же вы тогда хотели? Он придвинулся ближе, достаточно близко, чтобы ее сердце учащенно забилось. В какой-то момент она готова была даже подумать, как это ни глупо, что он собирается ее поцеловать. – Я просто хотела внести ясность и сказать, что мы с вами не вместе. – Вам это, безусловно, удалось. – Я убеждена, что Энни посадила нас рядом из самых лучших побуждений, но… – Энни? – Энни Купер, вы ведь, конечно, знаете… – Вы же сидели на стороне жениха. – Не понимаю, почему вас это интересует, сэр. Дэвид и сам не понимал. Может, потому, что, когда он шел вдоль цепочки встречающих, кто-то сказал, будто на свадьбе присутствует любовница Дамиана Скуроса, дяди жениха. Возможно, Стефани Уиллингхэм и есть эта любовница. – Сделайте одолжение, миссис Уиллингхэм, – произнес Дэвид, натянуто улыбаясь, – скажите, почему вы решили сесть на стороне гостей жениха? – Вы кто по профессии, мистер Чэмберс? Дэвид нахмурился. – Адвокат. – А! Ну тогда все понятно. – Понятно что? – спросил Дэвид и прищурился. – Ваше стремление допрашивать. – Прошу прощения, миссис Уиллингхэм. Я не… – Должна признаться, я предпочитаю скорее вопросы, чем ваше стремление раздеть женщину глазами. Оркестр сменил мелодию. Вместо оживленной «Девочки моей» зазвучала нежная, грустная «Романтика». Слова Стефани отчетливо прозвучали на фоне первых тактов. С губ Онории Краудер сорвался приглушенный возглас. Ее бокал с шампанским опрокинулся, и лужица золотистого вина растеклась по белоснежной скатерти. – О Господи, – защебетала Онория. – Какая я неуклюжая! Бобби Блюм схватила салфетку. – Вот, – сказала она. – Позвольте мне. «Эта лужица меня выручила», – в отчаянии подумала Стефани. Она машинально улыбнулась официанту, который принес им первое блюдо. Краудеры и Блюмы вцепились в свои рыбные вилки и набросились на креветочный салат. Их рвение, как она подозревала, было вызвано желанием вскочить на ноги и бежать прочь от того, что могло вот-вот обернуться одной из стычек, которые частенько заканчиваются на вечеринках кровопролитием. – У меня его нет. Стефани резко подняла голову. От самодовольной улыбки Дэвида у нее по спине пробежали мурашки. – Нет чего? – спросила Бобби Блюм, и все подались вперед в нетерпеливом ожидании. – Нет стремления раздевать женщин глазами. То есть всех подряд. Я удостаиваю вниманием такого рода только красивых женщин, которые выглядят так, будто отчаянно нуждаются в… С эстрады загремела музыка. Краудеры и Блюмы отодвинули свои стулья и устремились на танцплощадку. Стефани сидела очень тихо, хотя почти физически ощущала, как кровь закипает в ее жилах. Ей хотелось ударить сидящего рядом мужчину, но это было бы нечестно по отношению к Энни, или к Доун, или к Николасу. Кроме того, дамы не могут себе такое позволить. Девушка, которой она когда-то была, могла. Смогла бы. Стеффи Хортон двинула бы кулаком прямо в квадратный подбородок Дэвида Чэмберса. Ее бросило в дрожь. Стеффи Хортон сделала бы именно то, что Стефани Уиллингхэм делает сегодня весь день. Она была бы грубой и невежливой. Она бы говорила, не подумав. Она, возможно даже, прореагировала бы на огонь, горевший в глазах незнакомца. Что с ней сегодня такое? Она вела себя ужасно. И даже когда Дэвид Чэмберс протянул оливковую ветвь мира – общипанную, правда, но все же оливковую ветвь, – она отшвырнула ее. Стефани глубоко вздохнула и повернулась к нему: – Мистер Чэмберс… Слова застряли у нее в горле. Он улыбался… Нет, не то чтобы улыбался – его зубы были оскалены, как у того пса, что жил у Эйвери, когда она вышла за него замуж и переехала в дом на Оук-хилл. Тогда она была слишком молода и слишком глупа и думала, что их брак может оказаться удачным. – О, – сказала она тогда, – только взгляни на своего пса, Эйвери. Он улыбается мне. Эйвери загоготал, ударил себя по коленям, воскликнул, что только неотесанный болван может подумать, что это улыбка, и спросил, не хочет ли она протянуть псу руку и посмотреть, все ли пальцы останутся после этого целы. – Да? – вежливо спросил Дэвид. – Вы что-то хотели сказать? – Нет, – так же вежливо ответила Стефани. – Ничего. Он кивнул. – Отлично. Я и сам не знаю, о чем говорить. Разве только о том, что, если вам повезет, мы никогда не будем иметь несчастье встретиться снова. – Опять вспыхнула его волчья улыбка. |