Онлайн книга «Любимая ученица. Книга 5. Билет на солнце, или Сказка о потерянном времени»
|
Когда ее голубые глаза не прячутся в панике - в ней появляется шарм. Черно-белый рисунок постепенно превращался в полноцветную фотографию: Максим видел эту женщину все лучше и лучше. Он задал ей с десяток вопросов по теме - каковы особенности ведения бухгалтерского учета на предприятиях сферы общественного питания, в каких числах нужно сдавать отчетность - он уже сам так хорошо разбирался в этом предмете, что мог экзаменовать даже такого опытного бухгалтера, как она. Когда эта тема ему надоела, предложил другую: - А если бы Вы узнали, что Вашей лучшей подруге изменяет муж, Вы бы ей сказали об этом? - Что? - оторопела девушка. - Какое это имеет отношение к работе бухгалтером? - Я много лет работал учителем в школе, и довольно быстро различаю, выучил человек или нет, - объяснил Максим. - Бухучет Вы выучили, пятерка Вам за это. Но мне же нужно знать, что Вы за человек: мне же придется работать с Вами. - Я бы не сказала подруге. Это не мое дело, - ответила Анна послушно. - А Вы в такой же ситуации как бы поступили? Мне же тоже придется работать с Вами, и я тоже хочу понять Ваш характер! Максим Викторович отметил для себя - скромная и смелая одновременно. - Я бы тоже не сказал. И добавил: - У меня на работе можете одеваться, как Вам нравится. Только, можно, я буду называть Вас просто Анной? Без отчества. Оно Вас старит. *** "Эго" работает с восьми вечера до пяти утра, и Катя всячески пытается ездить туда вместе с папой. Нет, вообще-то, с Катей папа там бывает днем, когда надо решить какие-нибудь дела с бухгалтером или менеджером по закупкам, или с всевозможными проверяющими комиссиями, но Катя всегда с надеждой ждет, что, может быть, в этот раз папа пробудет в клубе до семи или половины восьмого, когда на работу приходит персонал и охрана... До этого времени она папина дочка, а после - верный хвостик охранника Сашки. Она привыкла с детства сидеть у него на коленях, у школьных дверей разгадывать вместе сканворд и сейчас не изменяла своей привычке. Только сейчас это было иначе: принарядившись и сделав прическу из своих жиденьких белокурых волос и воспользовавшись косметикой. Она явно строит ему глазки и заигрывает с ним в меру своих способностей, но и он с радостью и удовольствием отвечает ей тем же, а потому считает это игрой. Максим вышел из зала, где он что-то обсуждал с администраторшей, и направился к гардеробной, где персонал отдыхал на диванчиках, пока не начался рабочий "день". - Сань, - позвал он, - со следующей недели мы работаем как ресторан, и мне нужен еще один плюс один охранник, посменно. Ты у нас ответственный за это, займись наймом, позвони в охранную контору - ну, ты знаешь. График будет у каждого - через день с двенадцати дня до восьми вечера. И взглянул на дочку, довольно обнимающую Санькино плечо. - Пойдем, Катюш, мне надо с тобой поговорить. Взял Катерину за руку и повел ее в кабинет. - Ты его любишь? - тихо спросил он по дороге. - Кого? - смущенно удивилась Катя. Пары секунд хватило, чтобы папа почувствовал, как вспотела ее ладошка. - Зайчонок, есть только один человек, которого я сейчас могу иметь в виду, и ты прекрасно понимаешь, о ком я. Дал Кате время свыкнуться с мыслью, что ее разоблачили, и только лишь в кабинете, закрыв за собой дверь, присел на краешек стола, поставив дочку перед собой. - Ну, так что, любишь Саню или он тебе просто нравится? Катя покраснела от волнения и опустила лицо. Папа нежно держал ее за пальчики и так спокойно ждал ответа, как будто такие разговоры между ними - обычное дело. А ведь, и правда, обычное! Просто почему-то именно в отношении Саши у нее возникает какой-то стыд. Максиму вдруг вспомнилось, как Евгения рассказывала про Наташу в двенадцать лет: "Ей было стыдно, что ее уличили. Значит, это было что-то глубокое, что хотелось спрятать и бережно хранить". Катя всегда делилась с папой своими впечатлениями о мальчиках и в этот раз тоже не удержалась: - Я все время думаю о нем. Точнее, только о нем и думаю, даже на уроках. Он мне снится. Со мной такого еще никогда не было! Мне хочется все время быть с ним, и я всегда очень жду, когда он придет сюда на работу, весь день жду, с самого утра! Улыбка его очень нравится... И я украла у тебя несколько фоток, где он есть, с собой ношу и смотрю постоянно. Это любовь, да? Она вскинула на папу огромные заинтересованные глазищи, и тот молча кивнул. Глаза у нее - мамины. У Максима продолговатые, очень изящные и от этого запоминающиеся, а у Дашки были большие, круглые, всегда увлеченные всем, что происходит вокруг. И у Кати - такие. Даже не верилось, что этот ребенок уже такой взрослый. Макс только сейчас увидел, что перед ним - девушка. Позавчера, четвертого июня, ей исполнилось одиннадцать, и Саня подарил ей плюшевого кота. Папа улыбнулся ей по-дружески: - Тебе, наверно, кажется, что ты ничем себя не выдаешь, но со стороны заметно, что ты к нему тянешься. - Я не могу с собой ничего поделать, - безвыходно пожала Катя тоненькими плечиками. - Только не говори никому! *** Да, бывают чувства настолько глубокие, что ты не в силах ни вытравить их из своего сердца, ни смириться с ними... Максим Викторович вручал одиннадцатиклассникам аттестаты, словно отрывал по кусочку от самого себя. Когда ведешь физику, становишься учителем; когда ведешь половое воспитание - становишься другом. Так трудно быть директором! Так трудно стоять здесь, на сцене актового зала, в микрофон вызывая своих любимых, и отдавать им эти "корочки", словно билеты на поезд. Билеты в один конец. Назад дороги уже не будет. Сегодня последний вечер, последняя ночь... Они сами выбрали грузинское кафе на открытом воздухе, где пространства, уюта и кавказского гостеприимства хватит на три одиннадцатых класса. Сейчас, на исходе июня, здесь царит процветание: и в зелени, которая густо оплетает деревянные заборчики, колонны и потолки; и в воздухе - самый разгар года. Отдыхающих в городе пока не много, они обычно заезжают в санатории в июле-августе, и тротуар возле кафе - любимое прогулочное место жителей и гостей города - не выглядит перенаселенным. Их собирается здесь с каждой минутой все больше и больше, его маленьких взрослых детей. Садиться за столы рано, пришли еще не все, и они собираются в компашки по интересам - наговорить друг дружке комплиментов о платьях, поделиться, кто как прическу делал, или свысока заметить, что "этим девчонкам только дай о шмотках поговорить"... Максим Викторович с тоской вылавливал из шумного говора стук своих туфель по дощатому полу - чем хуже этот стук становится слышен, тем явственнее проступает боль предстоящей разлуки. |