Книга Дама Пик, страница 56 – Борис Седов

– Да-а-а… – обиженно протянула Наташа, – а если тебе завтра яйца отстрелят, что я буду делать?

– Во-первых – типун тебе на язык, дура несчастная, а во-вторых, ты обратила внимание, как на тебя Майкл пялится?

– Обратила, конечно, – самодовольно ответила Наташа, – как же не обратить, такой видный мужчина!

А Майкл и на самом деле был видным мужиком.

Выше меня ростом, тонкая талия, широкоплечий, мощные руки в татуировках, а лицом – вылитый Антонио Бандерас.

– Вот с ним и утешишься. Все, я пошел в душ.

И я шагнул в ванную, едва успев увернуться от летевшей мне в голову пустой банки из-под пива.

* * *

Я лежал на спине и смотрел в потолок.

В комнате была почти полная темнота и почти полная тишина, которую нарушало лишь тихое сопение спящей Наташи, лежавшей на другой кровати.

По потолку медленно полз какой-то светящийся слабым зеленоватым светом жучок, похожий на летящий в ночном небе космический корабль с инопланетянами. Он вдруг остановился, сделал несколько нелепых поворотов то в одну, то в другую сторону, потом тихо зажужжал и вылетел в узкое, как щель между гаражами, стрельчатое окно, открытое мною на ночь.

Час назад меня разбудило тихое поскребывание ногтем по двери.

Я встал и, стараясь не разбудить Наташу, открыл дверь, за которой в неярком свете дежурного ночника оказался озабоченный Генри. Кивнув ему, я натянул на голую задницу просторные спортивные портки и вышел в коридор. Генри направился на улицу, я за ним, и только там он шепотом предложил мне прогуляться по парку, чтобы посмотреть на кое-какие любопытные вещи.

Я кивнул, а он, окинув меня взглядом, посоветовал надеть что-нибудь темное и завязать лицо темным платком. Сам он тоже был голым по пояс, но, как известно, увидеть негра в темноте не так просто, как белого, так что я спросил, не принести ли ему темные очки, чтобы глаза не блестели. Генри усмехнулся и, развернув меня лицом к двери, дружески пихнул в спину.

Когда я вернулся в комнату, то сразу же почувствовал ствол пистолета, в темноте упершийся мне прямо в нос.

– Это я, – торопливо прошептал я.

– Твое счастье, – ответила в темноте Наташа, убирая пистолет от моего носа, – а то бы я тебя пристрелила.

Ее логика была весьма оригинальной, но я не стал заострять на этом внимание, а только сказал:

– Дай мне что-нибудь темное и еще платок на морду.

– Сейчас, – ответила она и, включив ночник, зашуршала в чемодане.

Через десять секунд я получил темную рубашку с длинными рукавами и ее камуфляжную косынку.

Когда я нацепил это все, Наташа уже стояла передо мной тоже полностью одетая и с завязанным лицом.

– Ну что, пошли? – спросила она.

– Вообще-то… – начал я, но тут она меня прервала.

– Если мы не идем вместе, я подниму крик и визг и скажу, что ты хотел меня изнасиловать.

– О, Господи… – только и сказал я, представив этот бред, – ладно, пошли, только тихо.

– Не учи ученого, – парировала Наташа, и мы вышли на улицу.

Увидев ее, Генри вопросительно посмотрел на меня, а я только и смог, что развести руками.

Парк был освещен луной и звездами, и все, что окружало нас, самым романтическим образом походило на кадры из черно-белого фильма ужасов. Деревья протягивали к нам скрюченные руки, в мрачных провалах теней шевелились еще более мрачные и страшные тени, и только узкий серп луны напоминал о том, что сейчас вовсе не полнолуние и можно не опасаться нападения какого-нибудь вышедшего поразвлечься оборотня.

Генри тихо крался впереди, за ним следовал я, а сзади нас прикрывала Наташа, которая держала в руке «Люгер». Мы шли медленно, то и дело натыкаясь на черные стволы деревьев, едва различимые во мраке ночного парка, но Генри уверенно придерживался какого-то одному ему известного направления, и наконец впереди забрезжил свет.

Между деревьями показалось освещенное окно, а рядом с ним – открытая дверь, из которой на улицу падала ровная полоса желтоватого электрического света, освещавшая находившиеся в нескольких метрах от сторожки ворота.

Наташа приникла губами к моему уху и зашептала:

– Это сторожка около главных ворот, про которую я тебе говорила.

Я кивнул, а Наташа, лизнув меня в ухо, отстранилась.

Вот сука, подумал я, вот ненасытная дырка! Неужели опасность возбуждает ее еще и в этом смысле?

Я тряхнул головой и уставился на освещенную дверь.

На улицу вышли двое гвардейцев Аль Дахара.

Один из них, глубоко затянувшись сигаретой, задержал дыхание и передал ее другому. Тот тоже набрал полную грудь дыма, и они, напыжившись, замерли.

Потом, одновременно выпустив дым, оба одобрительно закивали, поджав губы, и тут послышался негромкий стук. Один из них торопливо подошел к воротам и задал вопрос на своем языке. Раздался ответ, и страж, отодвинув массивный засов, с усилием приоткрыл высокую тяжелую створку, покрытую бронзовыми узорами.

В открывшуюся щель вошли шесть вооруженных до зубов бородатых типов, и выглядели они посерьезнее, чем тот сброд, который считался гвардией великого и прекрасного шаха Аль Дахара.

Остановившись возле сторожки в луче света, падавшего из двери, они негромко заговорили с хозяевами, и среди мешанины незнакомых звуков я снова услышал имя Надир-шаха, повторенное несколько раз.

Мы с Наташей переглянулись, а Генри, наклонившись к нам, прошептал:

– Это уже четырнадцать. Может быть, пока я ходил за тобой, пришел кто-нибудь еще… Не знаю.

Я согласно покачал головой, и мы продолжили наблюдение.

Чурбаны каргачили на своем языке, но из их мимики стало ясно, что пришли уже все, кого ждали, а когда один из стражей решительно запер ворота, еще и навесив на них замок величиной со школьный портфель, то сомнений в этом уже не могло быть.

Пришедшие тихо направились в сторону дворца, а мы, дождавшись, когда охранники убрались в свою конуру и закрыли за собой дверь, пошли обратно в караван-сарай.

Вернувшись в номер, мы с Генри посмотрели друг на друга, а Наташа спросила:

– Ну и что скажете, господа заговорщики?

– А ничего не скажем, – ответил я и добавил по-русски. – Утро вечера мудренее.

Генри непонимающе посмотрел на меня, и я, улыбнувшись сказал:

– Русская пословица. Утром голова работает лучше, чем вечером.

– Это смотря сколько принял вечером, – поразмыслив, ответил Генри и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Наташа разделась и через три минуты тихонько засопела, а я, погасив свет, вот уже полчаса пялился в потолок, следя за светящимся жучком, и никак не мог уснуть.