Онлайн книга «Фарт»
|
Знахаря умилила доверчивость, с которой ужасный волосатый пожиратель птиц забрался к нему на руку. Воодушевленный успехом, он пересадил паука себе на грудь, прямо перед самым носом Риты и, с трудом сдерживая дурацкую гордость, сказал: – Вот видишь, ничего страшного в нем нет. Рита, глядя на сидевшего в десяти сантиметрах от ее носа птицееда, прошипела задушенным шепотом: – Убери сейчас же! – Да ты только посмотри, какой он красивый! – Убери его к черту, дурак! – Ах вот как! Ну тогда возьми и убери сама. Рита протянула к пауку дрожащую руку и, осторожно взяв его за волосатое тулово, выбросила в окно. – Нет в тебе жалости к животным, – горестно сказал Знахарь, – он же все ноги себе переломает! – Ничего, – ответила Рита, с отвращением глядя на свою руку, – у него их восемь, переживет. А ты извращенец, вот ты кто. – Конечно, извращенец, иначе стал бы я с тобой кувыркаться! Рита пропустила это мимо ушей и, с писком потянувшись, положила руку Знахарю на живот. Потом медленно опустила ее ниже и, нащупав то, что в этот момент интересовало ее больше всего, разочарованно протянула: – Ну-у-у… Это что, и все, что у тебя есть? – А ты что, хотела там два найти? – Два не два, а желательно, чтобы он был побольше и потверже. – Размечталась! Я тебе не сексмашина. – Это я уже поняла. Ну что же, есть способы… И Рита попыталась применить один из известных ей способов превращения маленького и мягкого в большое и твердое. Но Знахарь резво вскочил с кровати и сказал: – Еще раз говорю – я не сексмашина. Пойдем-ка лучше искупаемся. Здесь недалеко. – А что! – Рита оживилась. – В воде тоже хорошо! Пошли. Они быстро нацепили на себя минимум одежды и вышли из хижины. В сотне метров от них, около самолета, спрятанного под маскировочной сетью, развлекались пьяные революционеры. Посмотрев на них, Знахарь хмыкнул и сказал: – Вот, пожалуйста, – никарагуанские колхозники отдыхают после работы. Рита посмотрела в ту сторону и, фыркнув, ответила: – Колхозники… На кокаиновых просторах необъятной никарагуанщины… – Началась страда! – подхватил Знахарь. Они засмеялись и, обнявшись, скрылись в густой тени деревьев. Из-за хижины беззвучно вышла Кончита и, глядя им вслед, задумчиво погладила рукоятку десантного тесака, висевшего на ее широком, потертом, как старое седло, ремне. * * * – Меня беспокоит только одно, – сказал я, поливая себя теплой водичкой, – как обеспечить одновременность двух сборищ. Одно там, в Калифорнии, другое – здесь, в Никарагуа. Мы лежали голышом на плоской скале, которая возвышалась над уровнем воды сантиметров на десять. Скала была разогрета солнцем, как сковородка, и пришлось поливать ее водой, прежде чем улечься. Я устроился с краю и теперь имел возможность, протянув руку, зацепить немного воды и полить на себя. – Полей на меня тоже, – попросила Рита, и я с огромным трудом выполнил ее наглое бессовестное требование. – Спасибо, – прошептала она и умолкла. Так прошло уже около получаса, и я чувствовал, как солнце прожаривает меня насквозь, вытапливая лишние граммы жира и мозга. До того как улечься на камень, мы хорошо порезвились в воде, и теперь сил не было вовсе. Водопад мягко журчал, в ветвях незнакомых деревьев чирикали неизвестные птицы, и перед моими закрытыми глазами плавилось розовое пространство, разогретое солнцем до температуры доменной печи. Наша беседа была очень неторопливой, я бы даже сказал – чересчур неторопливой. Между вопросом и ответом проходила минута, а то и две, и поэтому за полчаса мы успели поговорить об очень немногом. – Как обеспечить… – машинально и бессмысленно повторяла Рита, – как обесточить… как обезглавить… как обезобразить… Вдруг она резко села и, хлопнув меня ладонью по расслабленному животу, сказала: – Есть! Эврика! Я поморщился и, не открывал глаз, пробурчал: – Это неоригинально. Один уже так кричал. О том, что его потом зарубили солдаты, вспоминать не хотелось. – Тело, впернутое в воду, выпирает на свободу с силой выпертой воды телом, впернутым туды! – радостно продекламировала Рита и спихнула меня в пруд. Мне было лень двигать руками и ногами, и я медленно опустился на дно лицом вверх. Я видел, как надо мной колыхались и перебегали тени и блики, в ушах звучали подводные звуки, затем быстро проплыла какая-то мелкая рыбка, и я подумал, что хорошо быть рыбой и жить в воде. Вспомнилась древняя притча о том, как два китайских философа гуляли по берегу пруда, в котором резвились зеркальные карпы. – Хорошо быть карпом и плескаться вот так, в прохладной, свежей воде! – сказал один. – Откуда ты знаешь, что чувствует карп? – спросил второй, – ты ведь не рыба. – Откуда ты знаешь, что знаю я, ты же – не я! – ответил первый… Но тут организм потребовал от меня сделать очередной вдох, я неохотно загреб руками и вынырнул на поверхность. Рита сидела на корточках на самом краю камня, и, не в силах противостоять соблазну, я схватил ее за лодыжку и стащил в воду. Она не сопротивлялась и, оказавшись в воде, сразу же обхватила меня руками и ногами. А поскольку мы были голыми, я тут же понял, почему она не сопротивлялась. Выскользнув из ее жадных объятий, я с превеликим трудом вылез на камень и, устроившись подальше от края, сказал: – Ты мне это прекрати. Маньячка. Давай излагай свою гениальную идею. – Импотент, – пробулькала она, погрузившись в воду до подбородка и пуская пузыри. – Да. И это очень хорошо и полезно для моего здоровья, – сказал я, – но увильнуть тебе все равно не удастся. Говори. – Говорю, – сказала Рита, – телемост. – Что значит – телемост? – не понял я. – Тупой. Телемост – значит телемост. То есть – здешнее общество собирается перед камерой, и тамошнее – тоже. И здесь и там – цвет наркобизнеса. И начинают решать свои вопросы. А мы, убедившись, что собрались все, и те и эти, гасим их одновременно и там и тут. Понял? – Понял. Так они тебе и станут обсуждать свои дела перед телекамерой! Можно перехватить волну, и тогда им всем крышка. Они же не идиоты, Рита, – укоризненно сказал я и закрыл глаза. – Они – нет. А ты… – Прекрати оскорбления, иначе я тебя утоплю. Смерть в воде – одна из наиболее мучительных, имей в виду. – Гадалка сказала мне, что я умру другой смертью, – ответила Рита и плеснула на меня водой. |