Онлайн книга «Один против всех»
|
- Водка плохая, - объяснил я. - Плесните, - грозно сказал Палыч, понюхал стакан, залпом выпил и согласился. - Плохая. Травят людей, инородцы! Ужо им, недолго осталось! - Дело у меня к вам, Палыч! - Слушаю, - Палыч опять вскочил, роняя мебель и пугая кота Сеню. - Могу я у вас пожить день или два? Из гостиницы пришлось съехать, враги прознали, вы понимаете? - Понимаю, - он уронил голову на грудь, - инородцы!.. Черный ворон, что ты вьешься над моею головой… - Так я могу у вас пожить пару дней? - Конечно! Мы, правда, ремонт затеяли делать, но ради партии… Живите, сколько нужно!.. - Вы у нас жить будете? - в дверях появилась ушедшая переодеваться девушка Маша. - Кайф! Мне кажется, вы такой интересный человек, так хочется узнать вас поближе… - Дочурка моя, Маша! - объяснил Палыч. - Да мы знакомы. - Уже? Ну, Машка, ты даешь! Выпьем, как у нас принято, на троих! - Я водки не буду, - сказала Маша. - Пойдемте, Совков, у меня шампанское есть! Я посмотрел на уснувшего Палыча и поднялся. - А может, пойдем погуляем?.. - А потом погуляем, - Маша подхватила меня под руку и повела в глубь квартиры… * * * Ночью снился ужасный, кошмарный сон - огромная каменная глыба рухнула на меня со страшной высоты, придавила грудь, мешая дышать, и время от времени ворочалась, чтобы усугубить мои страдания. Было в этом что-то эпическое, пришедшее из греческой мифологии - Прометей с пожираемой печенью, Сизиф с камнем, Данаиды с бездонной бочкой… Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, и я попробовал пошевелиться. Получалось плохо, и я открыл глаза - в нескольких сантиметрах от меня тлели два злых зеленых огонька. - Боже! - прошептал я, - Боже ж ты мой! - Что ты сказал, милый? - донесся до меня женский голос, в комнате вспыхнул свет, и я взглянул правде в глаза - у меня на груди лежал кот Сеня - рыжая мясистая туша с огромными, недовольными жизнью глазами. Он поднялся, выгнул горбом спину и зевнул мне прямо в лицо. - Кисонька, ты кушать, наверно, хочешь? Пойдем я тебя покормлю. Кот спрыгнул, позволив мне вздохнуть полной грудью. - Ты не спишь, милый? Я покормлю Сеню и приду, ладно?.. А утром позвонил Черных, злой, дерганый, говорил почему-то с трудом, через силу, как астматик в разгар приступа. - Леша, датчик я переправил, подъезжай по адресу, - он продиктовал адрес на Фонтанке. - Получишь датчик и выручай свою девку, а потом - за дело. Время не ждет! - А что это за адрес? - поинтересовался я. - Региональный комитет «Русского пути», тебя ждут. Не прощаясь, Черных отключился. На пороге возник Палыч, помятый, с отпечатком хлебной буханки на щеке и крошками в волосах. - Дайте денег, Совков, - сказал Палыч сухими губами, - опохмеляться буду. Обычай такой, русский, национальный… - Не давайте, - зашептала мне в ухо Машка, - он и так всю ночь пил, лучше мне дайте, так честнее будет!.. Я достал из кармана баксовый стольник, дал Машке. - Сейчас пойдешь с ним, купишь водки, пива, джин-тоника, сдачу возьмешь себе. Проводишь отца домой, джин-тоник в холодильник поставь! Приду - проверю! Пришел кот Сеня, с размаху ткнулся мне в ногу, едва не уронив на пол. - Он вчера у меня огурец сожрал! - пожаловался Палыч. - И коту еще что-нибудь купи, вискаса какого-нибудь, что он там жрет… - Он все жрет, - сказала Маша, - что увидит, то и жрет. Хлеб, рыбу, мясо… При слове «мясо» кот Сеня обхватил мою ногу лапами и начал карабкаться наверх. Я стряхнул кота и стал озираться в поисках рубашки и куртки, которые были сброшены раньше штанов. - Не хватит, - сказала Маша, - мне на колготки не останется! - Тебе без колготок лучше… - Когда лучше, когда - нет, - философски заметила девушка. - Но денег мало. * * * Особняк регионального отделения партии «Русский путь» выходил окнами на Фонтанку, вокруг особняка рос яблоневый сад. Это было непривычно и здорово - видеть в центре города наливающиеся соком яблоки! Я прошел в кованые ворота с графским гербом на каждой половинке и по посыпанной золотым песком дорожке направился к особняку. Дорожку перебежал настоящий лесной ежик с яблоком на иголках. Я улыбнулся - здорово, когда есть хороший хозяин, у которого в саду живут ежики! У дверей особняка, рядом с бронзовой табличкой, где двуглавый орел царственно парил над словами «Русский путь», стоял рослый детина в расшитой косоворотке, портупее и картузе. На картузе красовался все тот же орел-мутант. - Вы к кому? - недобро спросил детина. - Моя фамилия Совков, - скромно сказал я, - меня ждут. Детина приоткрыл дверь и крикнул: - Совков пришел, пущать? Что ответили детине, я не слышал, но он согнулся вдвое и произнес елейным голосом: - Исполать вам, добрый молодец… и это, гой еси еще! - Гой еси! - ответил я и прошел внутрь. В глубине коридора открылась дверь и вышла дебелая девица в кокошнике и цветастом сарафане. Она поклонилась в пояс, сказала: - Милости прошу! - и сделала размашистый жест руками, обозначающий, видимо, широту русской натуры. Я вошел в кабинет и огляделся, одна стена была полностью занята иконами, в центре - образ Георгия Победоносца, поражающего дракона. Перед образом Георгия и перед несколькими другими горели свечи, отчего в кабинете пахло церковью и смирением. Я перекрестился на образа и подошел к столу, за которым сидел крепкий бритоголовый мужчина с запорожскими усами. Вышитая болгарским крестом косоворотка плотно облегала широкую грудь. Мужчина поднялся мне навстречу, улыбнулся и протянул руку: - Рукосуй! - сказал он радостно. Я посмотрел на руку и на мужчину. - Тимофей Рукосуй, - уточнил он. Я пожал его горячую потную руку, похожую на только снятую со сковороды оладью. - Совков? - на всякий случай уточнил он. - Совков, - согласился я, как мог согласиться и с любой другой фамилией. - Всеволод Николаевич говорил мне о вас, - сказал Рукосуй и хитро посмотрел мне в глаза. - Николай Всеволодович, - поправил я его. - А и верно! - воскликнул Рукосуй и хлопнул себя по лысой голове. - Ну и память у меня, ни к черту! Он опасливо оглянулся на образа и на всякий случай перекрестился. |