Книга Мимолетное прикосновение, страница 10 – Стелла Камерон

— Эдвард! — Антония яростно принялась обмахиваться веером. Подчеркнутое выражение оскорбленной невинности возымело желанное действие, и Хаксли засмеялся.

— Ну, так-то лучше, — улыбнулась ему тетушка. — Пожалуй, я и сама выпью рюмочку. Конечно, еще рановато, но в медицинских целях…

Пожалуй, по обычным меркам, было еще и вправду рановато». Графиня Баллард обычно принимала «первую дозу лекарства» около одиннадцати утра.

Хаксли налил еще одну рюмку мадеры.

— Я бы не женился на Клариссе, будь она даже единственной женщиной на земле.

Он мысленно прикидывал, когда огорошить тетушку следующей новостью.

— Ну конечно, — облегченно вздохнула Антония. — Слишком уж она безмозгла. И… как бы выразиться… ну, скажем у нее слишком много обычных человеческих слабостей.

«Еще сколько», — подумал Хаксли, припомнив, как соблазнительная грудь Клариссы Симмондс прижималась к спине… животу… и как умело она пользовалась прочими частями своего тела — и его, к слову сказать, тоже.

— Да, — пробормотал виконт. — Безмозглая и не без слабостей.

И место ей — в его прошлом.

— Повезло же семейству, что ее так рано сплавили замуж за старого Симмондса, — продолжала Антония. — Не то она непременно опозорила бы всю родню.

Это было чистой правдой. В свои двадцать три Кларисса, вот уже два года как вдова, успела прославиться беспрестанными любовными похождениями и обширным списком побед.

— Так что за бумаги ты велел подготовить? — Казалось графиня всецело занята своим веером,

Всякие формальности по поводу моей будущей свадьбы.

Твоей… — Графиня подалась вперед, но тут же взяла себя в руки и отпила глоток мадеры. — Но ты же только что сказал мне, что не собираешься вступать в брак.

— С Клариссой Симмондс.

— С кем же тогда? — Антония слегка повысила голос. Ты это всерьез? Или решил пошутить?

— Я никогда еще не был столь серьезен.

— Но ты ведь вернулся в Англию недавно. Кого же ты успел встретить, так что я даже не слышала об этом?

Хаксли опустил веки. С этого момента он вступал на очень, очень хрупкий лед.

— Ты не знаешь эту девушку, тетя.

— Я знаю всех, — напыщенно заявила графиня. — Всех, кто хоть что-нибудь собой представляет. И к чему такая таинственность, Эдвард? Почему ты мне сразу не сказал?

Она ни в коем случае не должна знать, что он вернулся из Индии уже несколько недель назад и провел это время в ожидании окончательных результатов расследования Тревиса. Виконт намеревался посвятить в свою тайну лишь самого старого и близкого друга — Джулиана Ллойд-Престона. И даже Джулиану незачем знать обо всех тех законных и незаконных мерах, что предпринял Хаксли со своими поверенными, дабы наглухо перекрыть Роджеру Латчетту все пути к спасению. Ловушки расставлены, все готово. Хаксли оставалось лишь совершить первый и самый важный шаг своего замысла — обольстить прелестную и наивную мисс Гранвилл.

— Эдвард? — Антония с возрастающим раздражением хлопнула веером. — Перестань наконец меня дразнить. Кто эта девушка?

Прислонившись к стене рядом с одним из очаровательных херувимчиков, что украшали камин, Хаксли скрестил руки на груди.

— Запомни, я сообщаю это тебе лишь потому, что ты моя ближайшая и дражайшая родственница. Не будет ни великосветского обручения, ни пышных торжеств — никакой шумихи. После свадьбы мы просто объявим о свершившемся факте — и дело с концом.

Антония сжала губы. Эдвард мгновенно вспомнил, что имеет дело с женщиной, которая на протяжении последних тридцати лет успешно управляла огромным имением своего покойного мужа. Вдовствующая графиня Баллард так долго оставалась вдовой не потому, что не могла выйти замуж вторично, а потому, что обладала всем, что только могла пожелать: несметным богатством, неограниченной властью и свободой менять любовников как перчатки. Естественно, она не собиралась мириться с попытками племянника окутать свои брачные планы завесой тайны.

Она величественно поднялась с места.

— Так кто эта девушка?

Бестрепетно выдержав ее взгляд, Хаксли неторопливо отпил еще глоток вина.

То, что я тебе сейчас сообщу, не должно просочиться дальше твоего дома, пока я не решу, что эту тему можно обсуждать в обществе.

Леди Баллард недовольно фыркнула, но кивнула.

— Молодая особа, о которой идет речь, — наследница одного поместья в Корнуолле между Мевагисси и Фови. Сейчас из всей семьи осталась в живых лишь она одна.

— Сирота? — Глаза Антонии сузились. — А как насчет побочных ветвей?

— Ты просто не сможешь не полюбить Линдсей. — Виконт снова приложился к рюмке. — Она молода — еще и двадцати не исполнилось — совершенно наивна и… гм… застенчива

А еще безыскусственна, ничего не смыслит в правилах хорошего тона и значительно лучше умеет обращаться с лошадьми, чем с людьми. Вряд ли его светская тетушка могла одобрить подобные качества будущей племянницы.

Молчание графини действовало ему на нервы.

— Она будет жить в Хаксли, и я скорее всего не стану возить ее в Лондон, — поспешил добавить он. — Она по природе так робка, что, без сомнения, придет в ужас при одной только мысли о поездке в город.

Скромна? — медленно повторила Антония. — Придет в ужас при одной мысли о поездке в Лондон? Робка? Эдвард! Кто она? Что ты наделал, раз теперь тебе приходится жениться на девушке, которая столь явно тебе не подходит?

— Скоро ты с ней познакомишься. — Как только ему удастся умыкнуть ее из-под бдительного ока сводного братца — желательно с его согласия, но в крайнем случае и без оного. — В поместье Хаксли. Она тебе понравится.

Последнее было крайне сомнительно, но подобные незначительные мелочи виконта не останавливали.

— Ах, как жаль, что с нами нет Джеймса, — со вздохом посетовала графиня. Эдвард заледенел.

Мне тоже, — негромко произнес он. — Несказанно жаль. Будь он здесь, он бы посоветовал мне жить так, как я считаю нужным..

Кроме того, будь здесь Джеймс, Эдварду было бы вовсе незачем пускаться во все эти опасные и неприятные интриги.

— А как ты повстречал эту свою Линдсей?.. — Леди Баллард вопросительно приподняла бровь.

Линдсей Гранвилл, — добавил Хаксли. — Мне ее представил один знакомый, которому показалось, что она может меня заинтересовать.

В конце концов, дело обстояло примерно так.

— И она наследница?

— Да.

А вот это было уж и вовсе чистой правдой.

— Какого титула?

— Никакого.