Онлайн книга «Милые развлечения»
|
Вместо ответа Перис выхватила сумку у него из рук и кинулась прочь. Тобиас настиг ее на пороге лавки, где воздух был тяжелым от запаха множества пряностей. – Поужинаешь? – еще раз спросил он. – Нет. – Нам надо поговорить. Перис взяла с полки банку томатного порошка и попыталась обойти Тобиаса. – Нам надо с тобой поговорить. – Не уверена. Перис попыталась ускользнуть другим путем, но Тобиас опять ее остановил. – Плакса, дай мне шанс. Ну пожалуйста. – Почему ты меня так называешь? Она пристально смотрела в его лицо. Тобиас ответил на ее взгляд и почувствовал, как у него все замирает внутри. – Разве ты не знаешь? – Ему не хотелось сейчас, да и здесь, об этом говорить. – Чем это может повредить? Ужин со мной, я хотел сказать. Глаза Перис за круглыми очками, которые так ей подходили, ясно сказали ему, чему или, точнее, кому может повредить появляться вместе с ним на людях. – Перис… – Я зря потратила время и не работала, и теперь надо много чего сделать, чтобы наверстать упущенное, – с этими словами она гордо обошла его и проследовала к кассе платить за свой томатный порошок, черт бы его взял. Внимание Тобиаса привлекли цветы, стоявшие в ведрах на улице у магазина. Он подошел к сияющим белым лилиям с красными серединками и купил два букета. Цветочница обернула целлофановые конверты еще и в розовую бумагу и все это перевязала красной ленточкой. Тобиас вовремя обернулся – Перис быстрым шагом уходила от магазина. Он опять бросился за ней. Он прямо на ходу сунул цветы ей в руки. А сам встал перед ней, расставив ноги и уперев руки в бока. Ему стало жарко. Вокруг них шумел рынок. – «Почтовый Агент Сиэтла», – доносились крики от газетной стойки под названием «Узнайте все!» – «Нью-Йорк Таймс»! «Сиэтл Таймс»! И «Таймс» у нас тоже есть! – Я подумал, тебе понравятся лилии, – сказал Тобиас, засовывая руки в карманы. Перис переводила взгляд с него на цветы и обратно. – Они напоминают мне о твоих духах, – сказал он и посмотрел на небо. Может быть, рассказать ей, что он говорил и делал прошлой ночью, навсегда похоронив тем самым любую возможность сделать то, что он пытается. – Уже пять часов, а так жарко, – сказал Тобиас. – Я заметила. – Почему бы нам не зайти куда-нибудь и не выпить… – Нет. – Хоть для разнообразия скажи что-нибудь другое. Тогда, может быть, кофе? Ты выпьешь со мной кофе? Ну, пожалуйста… – Кажется, мы слишком много говорим друг другу «пожалуйста»… Что это – брешь в защите? – Да… У тебя-то нет причины говорить мне «пожалуйста». А у меня есть. Так как? Насчет кофе? Перис отвернулась, ее юбка развевалась по ветру. И тут же опять повернулась к нему. – Кофе? – Да. Кофе. – Где? – «Лучший в Сиэтле»? В Почтовой аллее? Она опустила голову, но кивнула. – Хорошо, но только недолго. Тобиас опять взял у нее сумку. – Недолго, обещаю. – Так долго, как ему удастся уговорить ее. – Ты выглядишь усталой… – Он оборвал себя и повел ее через мощеную улицу, забитую перегревшимися продавцами, едва ползущими машинами и орущими газетчиками. Тобиас не стал говорить, что ей надо было бы поспать больше, чем этой ночью. Когда они шли вверх по улице Пайн, Тобиас с трудом удерживался от желания взять Перис за руку. – Даже ветер горячий, – сказал он, увидев кашпо с розовыми вьющимися геранями и папоротником, качавшееся на ветру. Они одновременно повернули в Почтовую аллею, где хлопали под порывами ветра красные и белые навесы у кафе. – Снаружи? – спросил Тобиас. Перис кивнула и села за столик в тени кирпичной стены фасада. – Мне просто черный кофе, – сказала она, не дожидаясь, пока Тобиас спросит. Когда он вернулся, (стоя в очереди, он несколько раз смотрел, не ушла ли она), Перис молча обняла ладонями картонную красную чашку, которую он поставил перед ней. – Ну, – сказал он, придвигая стул для себя, – как у тебя день прошел? – Прекрасно, – прищурилась Перис. – Хорошо, – Тобиас отхлебнул кофе. – Хорошо. У нее были тонкие, но сильные руки с короткими, без маникюра, ногтями. Совсем непохоже на Синтию. Тобиас отпил еще кофе. – Иногда… Когда-нибудь… – Он повертел рукой. – У тебя часто валится все из рук? Дунул ветер, и волосы упали ей на лицо. Тобиас не расслышал, что она ответила, – она обеими руками убирала волосы за спину. – Что, Перис? – Я говорю, иногда у всех нас все валится из рук. У нее была бледная кожа. Ее льняная блузка была, как и юбка, зеленой, но посветлее. – Ты изящная женщина. – Что тебе от меня нужно? – Ничего, – задумчиво ответил он. – Просто… Тебе не нравится слышать, что ты изящная женщина? Перис поджала губы; Тобиас почти ощущал на своей щеке ее дыхание. А она положила левую руку на стол и, казалось, не замечала, что если Тобиас шевельнет мизинцем на правой руке – одним суставом, – их руки соприкоснутся. Перис по-прежнему в тебя влюблена. Он пытался понять, с чего Синтия сделала такое странное предположение. Ясно было одно: если он расскажет Перис о визите Синтии, ему же будет хуже. Каково это – быть любимым Перис Делайт? Изгиб ее шеи и плеча показался ему странно беззащитным. Любить, быть любимым – он оставил все это далеко позади – не как невозможное, но как нечто невероятное в этой жизни. И если он и влюбится когда-нибудь еще раз, то уж никак не в женщину с фамилией Делайт, черт возьми. – У меня вчера был мрачный день, – сказал он ей. – С некоторых пор все усложнилось в жизни. – Мне это знакомо. – Когда вчера вечером я вернулся к заливу Юнион… – Нет. – Нет? – Он наклонился к ней. – Нет. Я не хочу об этом говорить. – «Анаис-Анаис», – пробормотал он. – Вот как это называется. Перис снова обхватила чашку руками. – Ну послушай. Вчера вечером… – Не надо было мне идти с тобой. – Я обедал в «Вестин», – словно ее интересовало, где он обедал. – Весь день я смотрел, как люди стоят, вместо того, чтобы работать. Потом я был в «Вестин», слушая, как вокруг меня все перешептываются, с чего бы это я в последние дни стал проводить время подобным образом. |