Онлайн книга «Делатель королей [= Любовь изгнанницы ]»
|
Она видела, как слуга отвязал его и повел к конюшням. Тогда она свистнула тем свистом, каким Филип обычно подзывал Кумира. Конь немедленно повернул голову и навострил уши. Слуге пришлось несколько раз рвануть повод, заставляя животное тронуться с места. – Что это за мальчишеские выходки? – возмущалась позади Изабелла, но Анне было не до нее. Могучая волна радости поднялась и заполнила ее. «Это Кумир, я не могла ошибиться! Значит, этот высокий человек, закутанный в плащ с капюшоном, который только что вошел в дом, мог быть только Филипом!» – Здесь Филип, Изабелла, здесь Филип! – вне себя, не понимая, что делает, закричала она, хватая сестру за руки. – Я не ошиблась, это его конь, это Кумир! – Опомнись, Нэн! Что ты творишь? Откуда ему здесь взяться? – Это он! Он! Я знала, я чувствовала, что сегодня что-то произойдет! И она опрометью кинулась к двери, но Изабелла успела ее опередить и преградила дорогу. – Опомнись, Анна! Что за вздор! Ты только что поклялась даже не думать о нем!.. – Ах, Изабелла, ты ничего не понимаешь! Фил здесь! Да пусти же меня! Я лишь взгляну на него – и все. Он здесь, и я увижу его! Пусти, пусти Бога ради! – Нет! Изабелла с неожиданной силой и решимостью оттолкнула сестру, и, прежде чем та успела опомниться, тяжелая резная дверь захлопнулась. Послышался звук опускаемой щеколды. – Прости меня, Нэн, но я делаю это для твоего же блага и ради чести семьи. Ты останешься взаперти, чтобы успокоиться и поразмыслить о своей душе. О душе принцессы Уэльской! Анна стояла какое-то время в оцепенении, а затем в безумном порыве бросилась к двери. – Выпусти меня сейчас же! Не смей! Освободи меня! – неистово кричала она, колотя изо всех сил и раня руки о выступы и завитки дубовых плах. Анна слышала, как сестра тяжело и взволнованно дышит за дверью. – Не смей! – Голос ее опустился до грозного шепота. – Мне все равно… Ты заперла меня, но я буду кричать, я позову его в окно… Он услышит и придет. – Успокойся, это какое-то наваждение. Его здесь нет и быть не может. Ты все напутала. Будь благоразумной, пощади хотя бы доброе имя отца! – Как смеешь ты диктовать свою волю твоей принцессе?! – Я твоя старшая сестра и забочусь о твоей заблудшей душе. – Не лги! Ты хочешь властвовать надо мной, хочешь, чтобы я подчинилась тебе. Анна услышала шелест платья, который удалялся. – Нет! Нет! Ты не смеешь! Она билась о безмолвную дверь, затем метнулась к окну, вцепилась в решетку. Анна едва сдерживала себя. Сестра права в одном – есть честь Невилей, и есть доброе имя наследницы престола. Но ведь здесь Филип – и с минуты на минуту он может уехать, и они так и не увидятся!.. Она опять кинулась к двери и в бессильной ярости застыла перед ее непроницаемой мощью. Что же это? Заточить принцессу Уэльскую, как нашкодившую монастырскую послушницу. Она в отчаянии заметалась по покою, затем, немного остыв, подошла к окну и, прижавшись лбом к решетке, стала смотреть в сторону конюшен. Ей было известно, что в Савое несколько дворов, соединенных последовательно, и Филип может уехать так, что она его даже мельком не увидит. Из окна виднелся только угол конюшен, и это бесило Анну. В отчаянии она вцепилась в прутья и стала трясти их. Тщетное усилие. Она была словно в темнице. Медленно опустившись на корточки у стены, Анна разрыдалась. Ее жгла обида на Изабеллу, бессилие, то, что она оказалась столь глупа, что доверилась сестре. Слезы текли и текли по ее щекам, сердце ныло, захлестывало отчаяние. Неожиданно она вздрогнула от невесомого прикосновения к плечу. Рядом стоял паж Изабеллы. Они с сестрой совершенно забыли о нем, и Чак так и просидел все это время в углу за камином. – Не плачь, – говорил негритенок, с трудом подбирая слова и смешно надувая губы. – Ты хороший, а плачешь. Ты добрый. Чак тебя любит. Ты дал Чаку пирога. Анна какое-то время смотрела на него и вдруг разрыдалась с новой силой. – Уйди, ох, уйди! Мне так плохо… Но он не отходил, невразумительно толкуя, что хочет помочь, что он может помочь принцессе. Она не сразу проникла в смысл его слов, но затем, несколько удивленная, спросила: – Что ты говоришь? Ты можешь помочь? Но ведь мы оба заперты! Мальчонка улыбнулся, обнажив жемчужные зубки. – Ты не может выйти, мой может. Мой так уже делал. Чак бежит и позовет твой слуги, твой большой пес. Анна улыбнулась сквозь слезы. – Да, вот собака меня и спасет. Как же! Вытащит, как принцессу дракон из башни. Но негритенок не понял ее иронии и продолжал твердить: – Чак выйдет и позовет людей. Позовет собака. Госпожа будет бить, но Чак уже привык. Его много бить… всегда… Анна встала на ноги. Какая-то смутная надежда шевельнулась в ней. – Как ты выберешься отсюда? Негритенок вскочил и бросился к камину, где еще тлели под золой уголья. – Госпожа один раз уехал и здесь меня забыл. Чак думал, что помирай. Но Бог сделал Чак маленький, как кошка, – и Чак выбрался через трубу. Анна с сомнением заглянула в дымоход, но паж все твердил: – Чак полезет, Чак позовет твой люди. Девушка вдруг взяла его за плечи и пытливо заглянула в глаза. Негритенок усиленно закивал и перекрестился. – Иисус Христос! Иисус Христос! Он крестился с рвением новообращенного язычника и искренностью ребенка. – Тогда слушай. Принцесса опустилась на колени и притянула его к себе. – Тебе не нужно звать людей, не нужно звать собаку. Ступай в конюшню и найди нового коня. Большой, серый в яблоках, грива и хвост черные. Да понимаешь ли ты, что я говорю? Мальчик снова закивал головой. – Чак любит лошадей. Чак любит конюха Джека. Джек разрешал Чаку спать на сене. – Вот и хорошо. Ты найдешь нового коня. Его зовут Кумир. Повтори. Так. Ты будешь ждать там рядом, пока не придет хозяин коня. Когда бы он ни явился – жди. Он высокий, на нем черный плащ, и у него длинные вьющиеся волосы. Его зовут сэр Майсгрейв. Повтори. С именем рыцаря было сложнее, но все же и его Чак смог в конце концов сносно произнести. Тогда Анна сняла с шеи ладанку, которую ей подарил Филип, и надела на шею пажа. – Отдашь ему. Понял? Отдашь и скажешь, что его ждут в гостинице «Леопард», что возле Лондонского моста, вечером, ровно в одиннадцать. Она еще раз заставила мальчонку все повторить, пока не убедилась, что он ничего не перепутает. – Ты ведь не подведешь меня? – спросила она. |