Онлайн книга «Антихриста»
|
Когда же мама подала еду, она попросила добавки: — Очень вкусно! Родители были в восторге. — Бланш говорит, что вы живете, под Мальмеди? — Да, каждый день четыре часа на поезде, не считая автобуса. — А почему бы вам не снять комнату в студенческом общежитии? — Я так и хочу. Вот как заработаю побольше денег. — Вы работаете? — Да. Официанткой в баре у нас в Мальмеди. По выходным, а иногда и среди недели, если возвращаюсь не очень поздно. Я ведь сама плачу за учебу. Родители с восхищением посмотрели на нее и тут же перевели укоризненный взгляд на дочь, которая в свои шестнадцать лет была абсолютно не способна достичь финансовой самостоятельности. — Чем занимаются твои родители? — спросил папа. Я предвкушала, что Христа отошьет его, как меня: «Слишком вы любопытны!». Увы, Христа выдержала тщательно продуманную паузу и выговорила с трагической простотой: — Я из неблагополучной среды. И опустила глаза. Ой, акции ее поднялись разом на десять пунктов. Тоном скромной трудолюбивой девушки она прибавила: — По моим подсчетам, я смогу что-нибудь снять к концу весны. — Но это будет перед самыми экзаменами! Нельзя же так надрываться! — воскликнула мама. — Придется, — смиренно ответила Христа. Мне хотелось залепить ей пощечину. Но я приписала это своему дурному характеру и устыдилась. Христа продолжала с милой улыбкой: — Знаете, мне было бы очень приятно, если бы мы перешли на «ты». Конечно, с вашего позволения. Нет, правда, вы такие молодые, что мне кажется как-то глупо говорить вам «вы». — Что ж, давай! — сказал отец и расплылся до ушей. По-моему, предложение было нахальнее некуда, но моих родителей как будто околдовали. Уходя спать в нашу комнату, Христа чмокнула сначала маму: — Спокойной; ночи, Мишель! А потом папу: — Спокойной ночи, Франсуа! Я жалела, что сказала ей их имена: так подпольщик раскаивается, что выдал под пыткой свою ячейку. — Отец у тебя тоже что надо, — сказала мне Христа. Но теперь, как я заметила, меня ее похвалы уже не радовали. — И вообще мне у вас нравится, — заключила она, укладываясь на мою кровать. Положила голову на подушку и мгновенно уснула. Эти ее последние слова растрогали и смутили меня. Может, я зря так плохо думала о Христе? Что она такого сделала? Видела же мама нас обеих раздетыми догола, и ничего, отнеслась к этому нормально. Или она заметила, что я комплексую, и подумала, что мне такая встряска полезна? А что Христа так резко ответила на мой вопрос о ее родне, так это наверное, ее комплекс — происхождение из низов. И неадекватное поведение — просто болезненная реакция. Какая она в самом деле молодец — в таком возрасте сама зарабатывает на учебу. Мне бы уважать ее за это и брать с нее пример, а не обижаться по-дурацки. Я кругом неправа. Теперь мне было стыдно: как я могла не понять, что Христа — потрясающая девушка и быть ее подругой — невероятное счастье. Эти мысли утешили меня. На другое утро Христа горячо поблагодарила родителей: — Спасибо вам! Сегодня я спала на целых три часа больше, чем обычно! По пути в университет она не сказала ни слова. Наверно, была еще сонная. Как только мы переступили порог аудитории, я перестала для нее существовать. Весь день я провела в привычном одиночестве. Иногда до меня издали доносился смех Христы. И я уже не была уверена, действительно ли она ночевала в моей комнате. Вечером мама провозгласила: — Твоя Христа — просто сокровище! Веселая, умная, жизнерадостная — что-то невероятное! — А какая зрелость! — перебил ее отец. — Какое мужество! Какая рассудительность! И как тонко она разбирается в людях! — Да, конечно… — промямлила я, припоминая, что уж такого тонкого сказала Христа. — У тебя долго не было подруг, но теперь, глядя на ту, кого ты наконец-то выбрала, я понимаю: ты поднимала планку очень высоко, — сказала мама. — К тому же она хороша собой, — прибавил отец. — Да уж! — подхватила его половина. — Это ты еще не видел ее голышом! — Я — нет. Ну и как она? — Одно слово — лакомый кусочек. Я не знала, куда деваться от смущения, и взмолилась: — Хватит, мам, ну пожалуйста! — Да что ты жмешься! Твоя подруга держалась передо мной совершенно естественно и правильно делала. Было бы отлично, если б она могла и тебя излечить от твоей болезненной стеснительности. — Вот-вот. И это не единственное, в чем она могла бы послужить тебе примером! Я с трудом сдержала раздражение и сказала только: — Я рада, что Христа вам понравилась. — Да она просто прелесть! Пусть приходит, когда захочет! Передай ей наше приглашение. — Хорошо. У себя в комнате я разделась перед большим зеркалом и оглядела себя с ног до головы — кошмар! Христа, можно сказать, меня еще пощадила. Я стала противна себе с тех пор, как обнаружились первые признаки полового созревания. Теперь же, после того как меня обозрела Христа, я и сама увидела себя ее глазами, отчего неприязнь превратилась в ненависть. Больше всего девочка-подросток озабочена своей недавно выросшей грудью, к которой так трудно привыкнуть. Бедра — это не так страшно. Они просто постепенно меняют форму. А этих бугров на ровном месте раньше не было, с ними еще надо освоиться. Недаром Христа заговорила именно об этой, а не о какой-нибудь, другой части моего несчастного тела; это лишний раз доказывало, что грудь — мой главный дефект. Я сделала опыт: прикрыла ее руками и посмотрела — так гораздо терпимее и даже вполне ничего. Но стоило опустить руки — и снова жалкий, позорный вид, как будто это уродство портило сразу все. Внутренний голос пытался меня образумить: «Ну и что такого? Ты еще растешь. И вообще, маленькая грудь — тоже неплохо. Тебя это не волновало, пока не влезла эта девчонка. Почему тебе так важно мнение какой-то Христы?» Но мои руки и плечи в зеркале уже приняли позу, которую показала Христа, и начали упражнения, которые она велела делать. Внутренний голос вопил: «Нет! Не слушай ее! Прекрати!» А тело покорно продолжало гимнастику. Я дала себе слово, что это было в первый и последний раз. |