Онлайн книга «Преступление»
|
– Вам-то откуда знать? – осадил я его. – Вы же все время спали. – Я видел достаточно, чтобы понять, что это лажа от начала до конца. – Вы захрапели к концу начальных титров. Так что не вам судить. Вы проспали сцены, в которых Этель была так прекрасна, что дух захватывало. – В кино ходят не для того, чтобы глазеть на красоток. – Речь идет не о красотках, речь о вашей любимой женщине. – Очень надо подыхать со скуки в темном зале, я могу и так ее увидеть. – Вас пригласили посмотреть на ее актерскую работу. У вас на вернисаже вы находили естественным, что мы проявляли интерес к вашему творчеству. Лично я нашел бы столь же естественным ваш интерес к ее игре. – Она сама мне говорила, что фильм будет дерьмовый. – Тем не менее она вложила в него душу. – Что за чушь ты несешь, старик? – Я вам не старик, и мы с вами, насколько я помню, вместе свиней не пасли. – Кстати о свиньях, характер у тебя точно свинский, – фыркнул красавчик. – Не лучше ли кое-кому посмотреть на себя? – отпарировал я. – Черт возьми, да что я тебе сделал? – Мне – ничего. – Ты соображаешь? Сцепился со мной из-за паршивого фильма! По-твоему, он того стоит? – Это не паршивый фильм. – О вкусах не спорят, согласен? Тебе нравится – ты в своем праве, мне не нравится – я тоже в своем праве. – Вы были не вправе не смотреть этот фильм. – Ладно, Этель, пошли отсюда. Твой дружок что-то распоясался. – Я не дружок Этель! Но парочка уже скрылась в темноте. Я вернулся домой, не помня себя от ярости. Я был обижен на весь свет: на мою любимую за то, что она влюблена в этого самодовольного идиота; на Ксавье за то, что он недостоин Этель; на режиссера за то, что он так бездарен; на зрителей за то, что им недостало мужества даже мыслить критически; и на себя – особенно на себя самого – за то, что так вспылил из-за действительно дерьмового фильма, хотя легко нашел бы массу куда более серьезных поводов, чтобы поставить красавчика на место. Всю ночь я проплакал от бессильной злобы. Наступило завтра, 8 января, последний день перед отлетом в Канадзаву. Зазвонил телефон. Я знал, кто это. Голос у нее был жалкий. – Я не собираюсь извиняться! – раздраженно рявкнул я. – Я тебя и не прошу. Ты был прав. Я его презираю. Хочу с ним расстаться. На мгновение во мне вспыхнула радость. Она была недолгой, ибо Этель добавила: – Если бы только я не была в него влюблена! – Ты же сказала, что презираешь его и хочешь расстаться! – Все равно я его люблю. – Это пройдет. – Когда еще пройдет! Я себя знаю: буду страдать, страдать… Мое сердце облилось кровью. А она продолжала: – Еще не знаю, хватит ли у меня мужества его бросить. – Хватит! – Хватит, если ты мне поможешь, Эпифан. Ты мне будешь очень нужен. – Но… я ведь завтра улетаю в Японию. – Как? Я совсем забыла. О нет, это невозможно! Без тебя мне будет в тысячу раз хуже. Она расплакалась. Я был польщен и взволнован до глубины души: – Я откажусь ехать! – Нет. Ты так радовался, так хотел в Японию. Не вздумай отказываться. – Ты важнее Восходящего Солнца. – Ни в коем случае. Когда ты вернешься? – Двенадцатого. – Три дня без тебя я как-нибудь переживу. Я бы никогда себе не простила, если бы ты не поехал из-за меня. Ты поедешь, я тебе приказываю. – Три дня назад были Эпифании – мои именины и день рождения. Ты не поздравила меня ни с тем, ни с другим, так сделай мне подарок задним числом: позволь не подчиниться твоему приказу. Я чувствую, что, если оставлю тебя одну, ты сделаешь глупость. – Какую глупость я, по-твоему, могу сделать? Меньше всего на свете я склонна к самоубийству. – Я думал не об этом. Нет, я боюсь, что ты так с ним и не расстанешься, вот в чем дело. Ты ведь и сама боишься, что у тебя не хватит сил. – Я дождусь твоего возвращения и тогда расстанусь. – Нет! Если ты протянешь четыре дня, то не порвешь уже никогда. – Расстанусь. Я не могу больше это выносить. – А он знает, что ты от него уходишь? – Знал бы, если бы ему было дело до меня. Ему плевать, что я думаю. – Надеюсь, твои сегодняшние золотые слова ты не забудешь. – Не бойся. Надо же, как тебе хочется, чтобы я его оставила. А ведь совсем недавно ты бросался защищать Ксавье, стоило мне сделать хоть одно замечание в его адрес. – Мне кажется, что только вчера я увидел его истинное лицо. – Я тоже. Не надо было мне приглашать его на премьеру. – Наоборот! Ты предпочла бы по-прежнему тешить себя иллюзиями? – Да. Она все плакала. Совсем тихо – надо было быть человеком-ухом, чтобы услышать ее плач на другом конце провода. Так рыдает снег, когда тает. – Поедем со мной в Канадзаву. – Нет. – Там очень красиво. – Не сомневаюсь. Но я не смогу уехать. Даже если я сяду с тобой в самолет, это будет неправда: всем своим существом я останусь здесь. – Разве ты не знаешь, что в любви лучший способ защиты – бегство? – Мне пока нет необходимости защищаться. – Ты сказала «пока» – значит, скоро будет. Как я могу уехать и оставить тебя одну, зная, что тебе грозит? – Грозит страдание, и только. Мне будет больно, но это не в первый раз. Больше я ничем не рискую. – Я хотел бы избавить тебя от этого. – Эпифан, ты мой брат, но даже если ты останешься, я все равно буду страдать. Так что уезжай. – С одним непременным условием. – Согласна. – Ты сегодня же купишь факс. – Что? – Пойдем покупать вместе, если хочешь. Я помогу тебе его установить. – Зачем мне факс? – Чтобы я мог связаться с тобой в любое время. Телефон, особенно на больших расстояниях, отравляет доверительную беседу. Ну что, пойдем? Надо жить в ногу со временем. В Средние века я отправился бы в дальний путь, заточив возлюбленную в башню или надев на нее пояс целомудрия. В XIX веке купил бы ей смирительную рубашку. Сегодня, во имя глупости, называемой личной свободой, прибегнуть к этим разумным и надежным методам уже нельзя. Чтобы управлять людьми на расстоянии, надо активно использовать телекоммуникации. |