Онлайн книга «Пороки и их поклонники»
– Конечно, умерла, – возразила Лизавета энергично, – но ничего плохого нет в том, что я пред вами появилась! Я вижу, трудно вам постичь весь смысл того, что происходит. Хотела лишь поговорить немного. Вас напугать – и мысли не было такой! – О господи, – проговорил Архипов и сильно ущипнул себя за руку. За ту самую, которой касался белый шарф. Потом еще раз. – Зачем вы боль себе приносите щипками? – поинтересовалась Лизавета. – У меня что-то с головой, – признался Архипов. – В порядке и душа, и голова отличном. И комплекс всех энергий, и все планы бытия в гармонии между собой приятной. Архипов застонал. – Хотела благодарность выразить свою, – деловито продолжила Лизавета и смахнула с коленки клейкую кленовую почку, – за то, что вы обещанное мне так выполняете усердно! Ведь только вы способны то постичь, чего никто на свете больше не способен! – Чего… не способен? – выдавил Архипов. Лизавета вздохнула и сняла ногу с ноги. – Душа, – сказала она с пафосом, – душа должна затрепетать и взмыть на крыльях радостных того, что… – Моя душа? – перебил ее Архипов, несколько приходя в себя. – Лизавета Григорьевна, да что происходит-то?! Может, вы мне объясните?! Я ведь ни черта не понимаю! Куда вы делись, зачем вы нам сказали, что умерли, что это за дикое завещание?! Зачем вы его написали?! – Со временем поймете это вы. – С каким еще временем?! – Времен река неспешна и сурова, всегда лишь вдаль течет, и вспять не повернет она вовеки. – Кто? – Река. – Какая река? Лизавета вздохнула и повторила назидательно: – Река времен. – Да не нужна нам никакая река времен, мы и без нее запутались совсем! – Вы так прекрасно это говорите, – прошептала Лизавета и всхлипнула. – Что?! – Мы. Вы говорите – “мы”, и это слово бальзамом радостным вокруг все омывает. – М-м-м, – опять застонал Архипов, – что же это такое?! – Помочь вам не сумею я, но все же должна сказать, что по заслугам каждый получает! Обиженным никто себя считать не может. – Это вы о чем? – встрепенулся Архипов. – О завещании?! – О завещании, конечно, говорю! Поймете вы со временем все сами, пока же я ликую от того, что говорите “мы” и думы ваши несутся к цели, словно быстрокрылые орлы! Архипов тяжело задышал. – Сегодня не бегите слишком долго, – озабоченно напутствовала его Лизавета, – под дождик попадете, не дай бог. Вернусь, когда смогу. – Постойте! – крикнул Архипов, и тут что-то легко и звонко стукнуло ему в висок. Голова мотнулась вбок и назад, и прямо перед своей физиономией он невесть как поймал грязный футбольный мяч. – Извините, дяденька! Простите, пожалуйста! Это Димон кинул, он маленький еще! – А зачем ты Димону дал кидать?! – Да я не давал, он сам кинул! Архипов бросил мяч в разноцветную толпишку футболистов, оттолкнув от себя ладонями. Мимо шли люди, смеялись и разговаривали. Унылый дворник накалывал на железный прутик бумажки и стряхивал их в пластиковый мешок. У решетки визжали дети. Напротив, через аллею, продавали мороженое, небольшая очередь стояла к синему ящику под зонтом. У правой ноги пошевелился Тинто Брасс, поднял башку. Они посмотрели друг другу в глаза – хозяин и собака. – Ну что? – негромко спросил Владимир Петрович. – Что это было? Тинто не отвечал и не усмехался. – Мы заснули, – строго внушал ему Архипов, – мы пригрелись на солнышке и заснули оттого, что целую ночь прошлялись по чужим домам. Ты понял? Тинто смотрел недоверчиво. – Да, – продолжал Архипов, не веря ни одному своему слову, – мы заснули, только и всего. Нас разбудил мяч. Тинто все молчал. – Она умерла, – сам себя убеждал Владимир Архипов, – она не могла оказаться здесь и говорить со мной. Так не бывает. Он встал со скамейки – рядом шевельнулось что-то белое и летящее, и сердце рухнуло вниз. Ничего такого. Какая-то женщина, вовсе не похожая на Лизавету, сидела далеко, катала туда-сюда коляску. Архипов перевел дух, заставил сердце вернуться на место, посмотрел на небо – ни облачка, ни ветерка – и опустил на нос очки. – Бежим, Тинто, – скомандовал он мастиффу, – вперед. И намотал на кулак звенящую цепь. Он уже бежал и время от времени тряс рукой, которую как-то непривычно терла цепь. Он помахал кистью, но неприятное ощущение осталось. Тогда, не сбавляя хода, он размотал железный поводок и посмотрел. На руке остался синяк. Самый обыкновенный синяк – там, где он себя ущипнул, когда появилась Лизавета. * * * Когда он ввалился в квартиру, дождь разошелся не на шутку. За окнами было черно, из открытой балконной двери несло запахом мокрого асфальта и свежей воды. Стаскивая кроссовки, из которых лилось на пол, Архипов поскользнулся на плитке и чуть не упал. По носу скатывались крупные капли. Штаны промокли насквозь. Тинто Брасс широко расставил лапы и наклонился вперед. – Не-ет! – закричал Архипов, прыгнул и накрыл мастифа полотенцем – махровой простыней, которую Любаня специально для таких случаев складывала под вешалкой. Он успел на одну секунду раньше, чем Тинто начал отряхиваться, торопливо обтер монументальные бока, медвежью башку и колонноподобные лапы. – Сколько раз я говорил, чтобы ты на улице отряхивался! Но Тинто не любил на улице. Перетерпев экзекуцию, он отошел и все-таки отряхнулся, так сказать, всухую. Себе Архипов налил ванну. Дождь начался, когда они добежали до Солянки. Возвращаться было довольно далеко, и примерно на полпути на Архипове уже не осталось ничего сухого. Тинто Брасса дождь сначала забавлял, а потом он сказал, что, пожалуй, предпочел бы встретить непогоду на матрасе “Уют-2000”. Вода в ванне была очень горячей, и дрожь в позвоночнике постепенно утихала. Она же сказала ему – будет дождь. Она сказала – не бегайте слишком долго. Он не мог ее видеть и разговаривать с ней. Он не истеричная барышня преклонных лет. Он точно знает, что может быть, а чего быть не может. |