Онлайн книга «Пять шагов по облакам»
В гостиницу они притащились, потому что там проходил какой-то форум кинематографистов или что-то в этом роде, а Мелисса как раз и была «кинематографистом», по ее сценариям снимали какие-то фильмы. Очень благоразумно и очень в духе своих тогдашних отношений они забронировали два разных номера и честно собирались в них поселиться, но в первый же вечер, провожая Мелиссу, Артемьев поцеловал ее на пороге ее номера, и все случилось. Все случилось и было так неожиданно хорошо для обоих — совершенно неопытной Мелиссы и излишне опытного Василия, — что показалось неправдой. Для того чтобы удостовериться, что все это на самом деле происходит с ними, они занимались любовью все время, что шел кинематографический форум, даже из номера не выходили, а потом быстро уехали, так, чтобы их никто не заметил, как нашкодившие детсадовцы. Потом Мелисса развивала какую-то свою писательскую теорию о том, что, если уж им так повезло, что с первого раза все сложилось, да еще так хорошо сложилось, значит, вмешалась судьба, фата-моргана, и все такое, и «это я его привел на встречу к тебе», как поет Максим Леонидов!.. Артемьев в ее теории не вслушивался, ему просто было с ней хорошо, так хорошо, что он и думать забыл о том, что у него было какое-то «прошлое» и в том прошлом ему казалось, что все уже кончено и больше ничего хорошего не будет. — О чем ты думаешь? — О тебе. — А что ты обо мне думаешь? Артемьев заставил себя подняться и сесть, словно оставлял позади ее тепло, ее любовь и все хорошее, что было этим вечером. — Мы должны найти того, кто тебя похитил, — сказал он совершенно трезвым голосом. — Он сделал это раз и сделает опять, я тебе точно говорю. Она беспокойно завозилась — ей не хотелось слушать про похищение. И думать не хотелось. — Больше того, — продолжал Артемьев, — я совершенно уверен, что это сделал кто-то из своих. — Как?! — Так. — Почему?! И кто из своих мог это сделать? — Я не знаю. Но та фотография, помнишь, которую ты оттуда прихватила, никогда нигде не публиковалась. Мелисса тоже села и в тревоге уставилась на него. — Это наш личный архив, — продолжал Артемьев, — я знаю точно, потому что это моя фотография. Это я тебя снимал. — И…что? — А то, что я отдаю эти фотографии только в твое издательство, и больше никуда. Следовательно, это кто-то из наших знакомых или кто-то из издательства. — Этого не может быть. — Может, — сказал Артемьев. * * * Константинов знал, что его ждут, но должен был заехать к матери — завезти Фемару для Леночки, да и вообще они сто лет не виделись, а он начинал сильно скучать, когда подолгу не видел родителей. Сестра давно жила отдельно, у нее была семья — племянница, которую Константинов любил сильно, и зять, которого Константинов сильно не любил. Впрочем, он всегда знал, что Ленкин муж станет для него проблемой. Все ему казались недостойными уродами по сравнению с его красавицей и умницей сестрой, которой требовался особый уход, подход и заход. Почему так повелось, что лекарство для сестры покупает именно он, теперь уже и не вспомнить, но именно оно словно объединяло брата и сестру, служило связующим звеном. — Мам, это я, открывай! Загремели замки, дверь распахнулась, мать, кругленькая и маленькая, смешно потянувшись, обняла его за шею. Константинов вынул из кармана пакет: — Мам, это Ленкина Фемара. Ну, как вы тут?.. — Да все нормально, а у тебя-то как? Что-то по телевизору все говорят про вашу газету и еще про то, что депутата какого-то застрелили. — Да ну его, депутата, мам! — перебил Константинов. — Ты мне лучше скажи, как Ленка и вы с папой? — Да что с нами будет, Саша, — и мать улыбнулась доброй улыбкой. — Что-то Милочка давно не звонила. Здорова она? Милочкой мать называла его мулатку, Тамилу Гудкову. — Здорова, все нормально, мам. Он едва удержался, чтобы не начать переминаться с ноги на ногу, — он торопился, и мать не должна была это заметить. — Ты скажи ей, чтобы позвонила, Сашенька. Мы без нее скучаем. Ты бы женился на ней, хорошая девочка, умница. И мне недавно сон приснился, что я коляску катаю, а там ребеночек. И бант красный, значит, девочка у нас. И как будто соседку встречаю, а она мне говорит — что это у вас, внучек, что ли? А я ей отвечаю — внучка у меня, внучка! А она будто бы мне и говорит, и еще таким голосом противным — а что-то мы и не видали невестку вашу и не знали, что она беременная, а я ей… — Стоп, — вдруг сказал Константинов. Странная мысль, до того странная, что даже дыхание перехватило, вдруг откуда ни возьмись возникла у него в голове. Она оказалась там, огляделась и твердо встала на ноги. Да, пожалуй. Да, наверное, так и есть. Соседка говорит противным голосом, что не видела беременную невестку… Ах, черт возьми!.. — Мама, мне нужно ехать. Прямо сейчас. — Саша! Стой, куда ты?! Оглашенный! Хоть бы чаю выпил! — Некогда мне, мамочка! Он сбежал на один пролет, вернулся и поцеловал ее изо всех сил. — Мамочка, ты лучше всех! — Он опять ринулся вниз и уже с площадки закричал: — На Тамиле я женюсь, точно! — Не забудь, скажи, чтобы позвонила! — Скажу!.. Он должен был срочно добраться до работы и там срочно поговорить с Любановой. Садовое кольцо сейчас стоит, пробки до горизонта, и, плюнув на машину, Константинов побежал в метро. Конечно, конечно, как это сразу не пришло ему в голову!.. Стиснутый со всех сторон потными майскими человеческими телами, он старался спокойно думать. Бандерлоги, Алекс и Бэзил, получили заказ на голосовую программу. Они выполнили его, съездили в Питер — кто только не был в Питере, когда там происходили все интересные события! — вернулись в Москву и затаились, как коты, написавшие в хозяйские тапки. Если бы не диск, невесть как оказавшийся на столе у Марьяны, никто никогда не догадался бы, что телефонный звонок Торцу, который якобы сделала Лера, это просто игра, и играют в нее ее собственные компьютерщики. То есть не так чтобы совсем собственные, но свои, редакционные. |