Онлайн книга «Развод и девичья фамилия»
|
Костик перевел на нее взгляд – она невозмутимо курила, – моргнул налитыми кровью глазами, нашарил пепельницу и по длинному полированному столу пустил ее в сторону Киры. Пепельница поехала, закрутилась, сошла с дистанции и свалилась на ковер. Все трое проводили ее глазами. – А-а, – вдруг завыл Костик, как будто это было последней каплей, переполнившей чашу, – будьте вы все прокляты! После чего схватил бутылку минеральной воды в кулак, как гранату, и стал яростно дергать пробкой о край все того же, светлого дерева, стола. Пробка упорствовала и не поддавалась, но он все-таки сорвал ее, оставив на полировке безобразные белые следы, – и выпил примерно половину бутылки. – Слушай, Григорий, – выговорил он, тяжело дыша и утирая рот, – вот я при свидетелях говорю: я тебя уволю. Ты понял или нет? Еще один раз, даже не раз, а… и все. Я больше не могу. Батурин некоторое время жевал губами, как будто матерился про себя, изо всех сил стараясь загнать мат обратно в глотку. – А на мое место, – спросил он, перестав жевать, – кого? Ее? Кира рассматривала свою сигарету. – Да хоть бы ее, – в лицо ему выплюнул Костик, – она у меня из-под носа ничего уводить не станет. – Костик, – медленно и отчетливо произнес Батурин, – я у тебя из-под носа никогда и ничего не уводил. Это все вранье. Я вообще не знаю, откуда ты это взял. – Откуда надо, оттуда и взял, – сказал Костик устало, – все, Гриша. Иди. Я больше не могу. Батурин еще постоял, изо всех сил стискивая в кулачище подцепленную на столе ручку, потом швырнул ее на ковер и вышел. Воцарилось молчание – глубокое, как пишут в романах. – Ну что? – спросила Кира, когда глубокое молчание ей надоело, – повеселили народ? Небось полредакции под дверью стояло! Жаль, ты не догадался в коридоре орать. Для удобства сотрудников. – Да наплевать мне на полредакции! – вновь начал Костик, схватил бутылку и вылил в себя остатки воды. Обошел стол и, отдуваясь, уселся на свое место. – Так больше нельзя. И вообще нам надо все обсудить! – Нам – это кому? – Мне, – буркнул он, – с тобой. Ты как-никак мой второй заместитель. – Костик, если ты планируешь таким образом перевести меня в первые, я не пойду, и не мечтай даже. – Почему? – Потому. Ты же все понимаешь! Ты уволишь Батурина, возьмешь меня первым замом, я поработаю два года, а потом что-нибудь стрясется, и мне придется уйти. Куда я денусь, когда все будут уверены, что я его подставила, чтобы заполучить должность?! Он же не пойдет работать сапожником! Он устроится в соседнее издание и… – Кира, – прикрикнул Костик, – я твой начальник, а не наоборот! Как я решу, так все и будет! – Ничего подобного, – хладнокровно ответила она, – я тоже что-нибудь предприму, если ты решишь! И вообще я не понимаю, почему ты на него взъелся! Он грамотный редактор, и пока что никто не уличил его во взятках! А то, что у вас разные взгляды, так это даже хорошо. Я только вчера смотрела рейтинги, и мы опять на первом месте. Мы самый читаемый журнал, Костик, а Батурин, между прочим, тут днюет и ночует, контролирует ситуацию. – Лучше бы он дома ночевал, черт его побери, а ситуацию я и без него проконтролирую! Я… потом тебе скажу. – Что? – насторожилась Кира. – Потом, – морщась, повторил Костик и зачем-то показал глазами на потолок. Кира посмотрела. Потолок как потолок, ничего особенного. – Потом, – повторил Костик с нажимом, – я тут такое узнал… – Что? – Батурин, – выговорил он одними губами, без звука, – потом. – Костик, – осведомилась Кира, – мы играем в войну? Он снова завел глаза к потолку и беспокойно шевельнулся в кресле. – Я к тебе сегодня приеду, – объявил он неожиданно громко после своего трепетного шепота, – вечером, часов после девяти. Поговорим. – Здрасти! – сказала Кира и с неудовольствием услышала в этом “здрасти” интонации бывшего мужа, – ты ко мне приедешь! Я… не готова. – Да ладно! – вдруг развеселился Костик. – Я к тебе cтo раз приезжал, и ты всегда была готова. А теперь что? Или у тебя любовник ночует? – Любовника выставить не проблема, – ответила Кира небрежно, – я просто не люблю никакой горячки. Давай завтра. – Нет, – твердо заявил Костик, – сегодня. Мне надо с тобой поговорить. Я на самом деле как-то не очень понимаю, что мне делать дальше. Я тебе расскажу, и мы вместе подумаем. Кира посмотрела ему в лицо. Лицо было красивое – по обыкновению, и очень обеспокоенное – против обыкновения. – Ну хорошо, – согласилась она и пожала плечами под безупречной кашемировой водолазкой, – приезжай. – А любовник? – Выставлю. – Ну и отлично. Слушай, посмотри за меня первую полосу, что там в колонке главного редактора наваляли, а? – Ты что, – удивилась Кира, – не сам писал? – Нет, – буркнул Костик, – Верочка писала. Я замотался что-то. – Верочка?! – изумилась Кира. – В твоей колонке?! Господи, а почему я не могла написать?! Или Батурин?! Как бы ты с ним ни лаялся, он бы все равно лучше Верочки написал! – Кира! – закричал шеф и даже головой затряс, как эпилептик. – Я тебя умоляю, посмотри колонку! Если надо, перепиши! И иди отсюда, а?! У меня в два совещание в Минпечати, и еще эта должна прийти… дура из отдела новостей! – Какая… дура из отдела новостей? – Да бог ее знает! – как бы совсем потерялся шеф. – Ну, дура! Молодая такая! Она в прошлый раз президента назвала Василий Васильевич! Ко мне прибегает Магда Израилевна, приносит материал и говорит: “Не знаю, что делать, второй раз за неделю такие ляпы! А уволить не могу, папочка у нее!” – Аллочка, что ли? – сообразила Кира. – Да не знаю я! Не редакция, а публичный дом: Верочка, Аллочка, Розочка… – Магда Израилевна, – подсказала Кира. Ей стало смешно. Конечно, корреспонденту столичного политического еженедельника “Старая площадь” непростительно было не знать, что президента зовут вовсе не Василий Васильевич, а также и не Виталий Витальевич, а заодно и не Вениамин Вениаминович, но Костик кипятился как-то уж очень отчаянно, как будто переигрывал немножко. Да еще глаза возводил к потолку, что, очевидно, должно было означать, что в люстре у него подслушивающее устройство. В кино всегда возводили глаза к потолку, когда намекали на прослушку. |