Книга Сильнодействующее средство, страница 31 – Эрик Сигал

Она такая молоденькая, такая неопытная. На каждом углу ее подстерегает опасность.

Вслух он сказал:

— Послушай меня, дорогая, главное — не пропускать занятий. Я позвоню декану Кендаллу. Уверен, он найдет какую-нибудь старшекурсницу, чтобы провожала тебя на лекции и обратно. А с больницей я попробую договориться, чтобы тебе разрешили ночевать здесь.

— Я думаю, Реймонд, это не понадобится, — раздался женский голос.

Оба разом обернулись к двери.

— Мам, как ты кстати!

По лицу Мюриэл было видно, что она разделяет радость дочери. Она повернулась к мужу.

— Реймонд, ты как?

— Жить буду, — мрачно ответил тот.

— Я отправила Питера к тете Эдне и договорилась на работе, так что смогу побыть здесь, сколько потребуется. — Переведя взор на дочь, Мюриэл прибавила: — Что я с удовольствием и сделаю.

Реймонд был слишком слаб, чтобы возражать. По правде говоря, в душе он даже радовался, что дочь будет в надежных руках.

— Пап, это я ей позвонила, — сообщила Изабель. И, предвосхищая недовольство отца, добавила: — Можете разбираться между собой сами, но в данной ситуации это было правильным решением. — Дальнейшие препирательства она поспешила пресечь репликой: — Во всяком случае, для меня.

Наутро осматривавший Реймонда кардиолог выразил сдержанный оптимизм.

— Рад вам сообщить, что последствия приступа минимальны. Но это вам звоночек, к нему надо прислушаться. Из нашего разговора я заключил, что мистер да Коста является классическим примером личностного типа А. Соответственно, он принадлежит к группе риска с точки зрения заболеваний сердечно-сосудистой системы. Отныне ему следует всячески избегать стрессов, ограничить потребление холестерола и хотя бы три раза в неделю заниматься физкультурой на открытом воздухе. Минут по сорок пять.

— А долго вы его еще здесь продержите? — спросила Изабель.

— Я бы хотел, чтобы он еще дня два-три отдохнул, даже если для этого придется его привязать к койке.

В болезни Реймонда была и положительная сторона: до его выписки из клиники с Изабель будет жить мама.

Мать и дочь так давно не виделись, что не могли наговориться.

— Девочка моя, тебе нравится учиться?

— Да, тут очень здорово. На физфаке так много интересных людей!

— Рада за тебя, — ответила Мюриэл, не выдавая своего разочарования, ведь подтверждались самые худшие ее опасения. — Но ты, мне кажется, еще слишком мала, чтобы заводить дружбу со старшекурсниками.

— Если честно, — посетовала Изабель, — меня этот возраст уже достал. По метрике мне всего тринадцать, и в то же время я хожу на семинар по астрофизике с людьми вдвое старше. Все в студгородке водят машины, а мне еще три года ждать.

— Не беспокойся, дорогая. Природа сама за тебя все наверстает.

При этих словах Мюриэл невольно посмотрела на наливающуюся грудь дочери. Они поняли друг друга без лишних объяснений.

— Да, мам, — с радостью призналась Изабель, — у меня недавно месячные начались.

— Небось испугалась сначала? — Мюриэл обняла девочку. — Мне, помнится, в первый раз было очень страшно.

— Да. — Как же это здорово, что можно наконец с кем-то поделиться!

— Надо было мне позвонить.

— Я хотела, но папа был дома, и я постеснялась.

Лицо у матери помрачнело.

— Ты хочешь сказать, что всегда звонишь мне при нем?

— Мам, квартира-то у нас маленькая…

— А ты считаешь, ему действительно нужно тебя сопровождать на все занятия?

— А это ты откуда знаешь?

— Изабель, — вздохнула мать, — о тебе то и дело пишут в нашей газете. Если я что-то пропущу — мне тут же подсовывают другие преподаватели. — Помолчав, она с горечью добавила: — Они руководствуются лучшими побуждениями, но смотрят на вещи как-то однобоко. Все считают, что я должна тобой гордиться. И все.

— А ты что же, мной не гордишься? — Девочка была явно разочарована.

— Милая моя, если честно, я бы с большим удовольствием вернулась на несколько лет назад и все изменила. Тогда я сейчас возила бы тебя в школу, а не навещала в университете. Ну, да ладно. Мы с папой договорились, что все каникулы будем проводить семьей. Только у вас с ним почему-то вечно находятся причины…

— Мам, я тут ни при чем.

— А разве ты по мне не скучаешь? — продолжала расспрашивать Мюриэл. Было заметно, что ее это тревожит. — Видит бог, как у меня за тебя сердце болит.

— Я тоже скучаю, мам. Может, нам вдвоем с папой поговорить?

С тоской Мюриэл посмотрела на дочь и горестно произнесла:

— Боюсь, это мало что изменит.

Она опустилась на стул, закрыла лицо руками и тихонько заплакала.

Изабель подошла и обняла мать.

— Мам, не надо, не плачь.

— Извини. Это из-за того, что мне тебя очень не хватает.

Они обнялись.

Наконец Мюриэл напомнила себе, что надо держаться, и как можно более убедительно сказала:

— Все будет хорошо.

Она направилась к раковине и умылась. А затем они обе, не сговариваясь, перешли на менее болезненные темы.

— Расскажи мне о Питере, — попросила Изабель. Она старалась говорить беспечным тоном. — Когда я с ним разговариваю, он только ворчит.

— Ну, это типичное поведение для подростка. Уж не знаю, хорошо это или плохо. Он выступает за футбольную команду, не делает уроков и бесконечно треплется по телефону с дружками о своих сексуальных победах, настоящих или вымышленных. Но я знаю, что в бумажнике он носит презервативы.

— Мам, ты что, лазила по его карманам?

— Нет, конечно, — заверила Мюриэл. — Он мне сам сказал.

Изабель невольно ощутила укол зависти. Везет же брату — живет дома, даже позволяет себе доверительные разговоры с мамой. А главное, у него есть друзья, с которыми можно общаться в свое удовольствие.

Однако ей не хотелось создавать у матери впечатление, что она считает себя в каком-то смысле обделенной по сравнению с братом.

— Мам, Беркли — замечательное место. Я тебе завтра все покажу.

— С большим удовольствием, дочка.

— До двенадцати у меня лекции, а в половине третьего лабораторная. Можем перекусить на скорую руку, а потом я проведу тебя по университету.

— Наверное, тебе это будет странно — сидеть на лекциях самой, без папиных пояснений?

— Ну, он же мне лекции не разжевывает… — Она осеклась. — Нет, ты права, мне его будет недоставать.

По лицу дочери Мюриэл прочла, что ее раздирают двойственные чувства. Опасаясь огорчить девочку еще больше, она решила переменить тему.