Онлайн книга «Тайный орден»
|
бабки со стороны матери. Говорят, что она была колдунья и могла останавливать кровь из ран заговорами. — А при чем же здесь тогда ваше пятно на руке, дядя? — Именно после того, как оно появилось, я и начал все чувствовать. Теперь, если что-то нехорошо, оно краснеет и начинает зудеть. И герцог очень доверяет мне. Он вверяет мне свою жизнь. Где бы и чем бы ни угощали Готфрида, я пробую все угощения первым и только потом разрешаю или нет подавать ему, смотря по тому, как ведет себя мое пятно и по разным другим ощущениям. Думаю, тебе все это трудно понять, но знай, что я у герцога не только разливаю вино и пробую пищу. Я спасаю его от врагов. — И что же, у герцога много врагов? — Хватает. Во-первых, почти все немецкие бароны Швабии и Саксонии, которых он приструнил вместе с императором, во-вторых, хоть он и помирился с папой римским, многие епископы, против которых он воевал, до сих пор жаждут мести, да и еще толпа всяких недоброжелателей помельче. Так что, если бы не я, герцога могло бы уже не быть на этом свете. И он это хорошо знает. Герцог ценит мои услуги. А я не хочу, снова обретя племянника через двадцать лет, потерять его навсегда уже завтра из-за дурацкого умысла какого-то тупоголового графа. Уверен, что герцог мне не откажет и постарается помочь. — Нет, дядя. Спасибо, конечно, за ваше желание помочь мне, но, боюсь, будут затронуты правила рыцарской чести. С моей стороны жаловаться на брата своего сюзерена немыслимо никому, кроме как, разве что, самому сюзерену. Но вряд ли из-за меня братья станут ссориться. Да я и не хочу этого. – Обреченно произнес Гуго де Пейн. — И все же, я настаиваю на разговоре с герцогом. Впрочем, вот он и сам сюда идет. По широкому, освещенному факелами, коридору шли несколько человек. Даже издали Готфрида Бульонского невозможно было не узнать по сверкающей бриллиантами герцогской короне. Перед предстоящей вечерней встречей с графами де Блуа, одет он был торжественно, и все знаки его герцогского достоинства были при нем. Шел герцог широким шагом, спина его была прямая, левой рукой он придерживал меч в черных с золотом ножнах. Это был любимый клинок Готфрида. Великолепный старинный меч особой выделки, выкованный, как говорили, еще Нибелунгами, один из мечей, принадлежавших когда-то самому Карлу Великому. Наброшенный на плечи красивый плащ из темно-синего бархата с небольшим белым лебедем, искусно вышитым над сердцем серебряными нитями, развевался за спиной Готфрида от быстрой ходьбы. На шаг позади за герцогом следовали его неизменные оруженосцы и телохранители братья-близнецы Летальд и Энгельберт Турнейские. Оба широкие в плечах и огромного роста, чуть ли не на целую голову выше самого Готфрида. Они были почти что при полном вооружении, только без шлемов. После недавнего покушения на жизнь герцога в Кельне, когда наемник, подосланный его кровными врагами, метнул отравленный кинжал из толпы, Готфрид вынужден был постоянно держать при себе охрану. Кинжал тогда попал герцогу острием прямо в грудь, но, к счастью, под бархатным камзолом на нем в тот день была надета тонкая кольчуга, и кинжал не причинил вреда. Покушавшегося удалось изловить, и в подземельях замка Бульон он сознался, что был нанят родственниками Рудольфа Швабского, когда-то павшего от руки Готфрида. Имелись веские основания полагать, что покушение вскоре может повториться, и теперь оруженосцы герцога в людных местах носили с собой даже заряженные арбалеты. Правда, сейчас арбалетов у братьев Турнейских не было. Справа и слева от Готфрида шли двое стареющих, но все еще могучих рыцарей: барон Рембот Кротонский и барон Бернар де Сент-Вале. Первый являлся коннетаблем при дворе герцога, а второй — сенешалем. Герцог о чем-то негромко разговаривал с ними. Это были самые надежные и проверенные временем люди из его придворного окружения, и герцог мог полностью доверять этим двоим: оба они служили еще его дяде, Готфриду Горбатому. Процессия неумолимо приближалась, коридор был достаточно освещен факелами, и де Пейн имел возможность хорошо рассмотреть герцога Нижней Лотарингии. Герцог был русоволосым и носил небольшую бородку, а взгляд его светлых серо-голубых глаз казался сосредоточенным, но не тяжелым, а скорее внимательным. Воля и ум чувствовались в этих глазах. Говорили, что герцог похож лицом на своего предка Карла Великого, наверное, так оно и было. Чем ближе подходили лотарингцы, тем сильнее билось сердце Гуго де Пейна. В сравнении с этими высокими сильными светловолосыми людьми в роскошных черных одеждах, расшитых орлами и лебедями, он чувствовал себя в своем суконном зеленом плаще, местами выпачканном дорожной грязью, каким-то ничтожным, жалким и очень смешным. Он совсем уже растерялся, когда еще издали герцог вдруг неожиданно воскликнул, обращаясь к Гуго де Сент-Омеру: — Ба! А вот и наш славнейший Гугон! Воистину, вот только сейчас я сказал Бернару, что зря он не позвал тебя на эту вечернюю встречу с графами Блуасскими, так вот он ты. Как раз вовремя. Присоединяйся! — И Герцог сделал приглашающий жест правой рукой. И тут же, остановившись, он той же рукой указал на де Пейна. — А это кто тут с тобой? Раньше я его не видел, но, клянусь, он немного похож на тебя самого! — Сказал герцог. — Это мой племянник, шампанский рыцарь из Пейна. Его тоже зовут Гуго, как и меня. — Я и не знал, что у тебя в Шампани остался племянник. — Я не видел его целых двадцать лет, и вот сегодня я встретился с ним снова. — Что ж, он славный малый, — сказал герцог, внимательно осмотрев де Пейна с ног до головы проницательным и немного колючим взглядом. В это же время и все сопровождающие герцога стали внимательно разглядывать шампанского рыцаря, и в |