Онлайн книга «Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови»
|
«Немотивированная злость ко всему окружающему – верный признак скорой госпитализации», – подумала я с тоской. Господи, власть-то здесь при чем? Страна, помоги… «"Скорая" увезла певицу прямо со свадьбы. В королевских апартаментах остались ночевать тринадцатилетняя дочь Лена и новоиспеченный муж певицы Роберт». Вот такие жареные факты не достались папарацци. Первую брачную ночь я провела на больничной койке с капельницами. Рядом, на обшарпанном столике, стояла вырванная из торта статуэтка – невеста с женихом. Так одиноко мне не было еще никогда. Когда сняли капельницу и сделали уколы, я забрала с собой под одеяло статуэтку и горько заплакала. Но статуэтка жгла мне руки, не плачь, посмотри на меня, – просила она. Я включила свет и чисто инстинктивно перевернула ее. Под платьем невесты на белой пластмассе уютно устроился крошечный спящий младенец. Я улыбнулась и положила его на живот. С той минуты и до конца беременности малыш больше не подавал мне повода для волнений. Недавно в одном фильме героиня Алисы Фрейндлих задала вопрос другой героине: – А почему вы не пишете? – Не знаю, – ответила та, – наверно, таланта нет. – Нет, дорогая, – сказала Фрейндлих, – у вас не таланта, у вас сюжета нет. Сюжеты жизнь преподносила мне не в щадящем режиме. Жизнь, похожая на роман, и роман, не совместимый с жизнью… Однажды, через месяц после свадьбы, мы лежали на ковре в гостиной и ели малину. Был замечательный семейный день: и Роберт был рядом, и дочка готовила уроки у себя в комнате, и Батон меньше пах, и погода на дворе покоилась нежным полуденным светом. – Тебе нравится быть женой? – гладя мой живот, тихо спросил Роберт. – Да, когда ты рядом, я понимаю, почему выбрала именно тебя. – Почему? – Ты даешь возможность дышать. Врожденная деликатность по отношению к жизненному пространству партнера. Тебя даже мало, и иногда хочется искать. И когда я тебя не нахожу, я зверею. Роберт промолчал, чтобы оправдать сказанное. – Прогуляй нас с собаками в лесу, – предложила я. И мы долго гуляли по тропинкам тихого поселка без слов, без воспоминаний и без фантазий о будущем. Настоящее родное молчание. Рука в руке, шаг в шаг и глаза, полные любви. Впереди резвились Батон и Лорд, азиатский громила. Маленький Батон смешно запрыгивал на огромную овчарку, а тот по-щенячьи отскакивал и громогласно лаял. Со стороны они смотрелись очень комично – «лев и собачка». – Вот так и мы с тобой: доказываем друг другу, кто сильней, воюем зачем-то. Посмотри, какой Батон маленький и беззащитный. Вот и ты должна быть такой. Мужчины любят, когда женщина слабая, – сказал Роберт, поигрывая поводком. – Малыш, осталось совсем немного. Скоро я действительно буду нуждаться в тебе, как никогда. Рождение малыша – это серьезное испытание для организма и психики женщины. Умоляю тебя! Постарайся не волновать меня и быть великодушным. Это все, что нам надо, – сказала я. Роберт остановился и, глядя мне в глаза, произнес: – У нас все в полном порядке. Скоро родится наш мальчик, а потом, если захочешь, родишь еще одного ребенка, и мы будем дружно жить в нашем доме. Кстати, ты уже думала, где мы пропишем нашего малыша? – неожиданно спросил Роберт. – Нет, – честно ответила я. – Наверно, на даче? Лицо Роберта слегка передернулось, а, может, мне показалось. – Да нет… Я думаю прописать его в Царицыно, где и сам прописан. Я удивилась. В маленькой сорокаметровой квартире жили родители Роберта. Дом был старый, панельный, с грязным, загаженным двором и с традиционными пьяницами на первом этаже. Он, наверно, шутит? – Понимаешь, Мышь, здесь, в Назарьеве, прописаны родители – я сразу на них дом оформил. А какая разница? Жить-то мы все равно здесь будем. Так что не волнуйся. Неожиданно мне показалось, что где-то вдали, в конце тропинки, мелькнула Галина, которая с ехидной улыбкой помахала мне рукой. Удивительное – рядом. Оно шло слева в образе законного мужа и уверенно диктовало свои правила игры. Еще не рожденный ребенок вписывался в эти правила игры только как статусный «сын – продолжатель рода». В других воротах, видимо, стояла толпа алчных, корыстных и меркантильных недругов. Они пытаются откусить кусок Робертова пирога с кремовой надписью «Мое!», а он ловко отбивает удары и крепчает в этой битве. – Сначала родить надо, – философски объявила я, чтоб не продолжать неприятную тему. – Ты будешь со мной на родах? Или боишься? – Хочешь – буду. В быту муж был мил и бесконфликтен. Главное, чтобы не покушались на его собственность. Лес вдруг перестал быть притягательно одухотворенным. Лес как лес. Комаров полно. Романтичная тропинка уже не увлекала вперед. Сплошные корни деревьев под ногами и пластиковые бутылки в кустах. – Пошли домой, я устала, – сникла я. – Ну вот, Мышанюшка, притомилась, маленькая. Ну, куда ты без меня, без папки своего… Он взял меня на руки и тут же опустил обратно на землю. – Сколько ж ты сейчас весишь? – удивился он. – Когда ты качался в последний раз? – смеясь, отбила удар. – Настроение хорошее? – прощупал почву неглупый муж. – Лучше не бывает! – затаилась в своих воротах я. Роберт свистнул собакам, и мы свернули к поселку. В учебнике по русскому языку за пятый класс есть пример: «Усталые, но довольные, они возвращались домой». Так с детства нам прививают оптимистичное отношение к жизни. Срок родов поставили на двадцать второе января. Это было хорошо, потому что Центр планирования до восемнадцатого января был закрыт на дезинфекцию, и огромная армия VIP-рожениц оставалась не у дел. Конечно, их все равно куда-то пристраивали, но это создавало определенные неудобства. Мои роды должен был принимать главный гинеколог Москвы Марк Аркадьевич Курцер. Как только я взглянула на него – сразу опять вмиг поглупела. Мой типаж. Итальянский мачо с эротичным запахом дорогого парфюма. Сексуальный, вальяжный и богатый гинеколог. Все в одном флаконе. Везет же кому-то… А я сижу с пузом выше носа и с неуравновешенным мужем в придачу. И все, что я могу сделать, – это подарить ему свой календарь, на котором моя внешность вызывает интерес, а не сострадание. Курцер спросил: – Вы продолжаете выступать или уже не рискуете? |