Книга Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови, страница 46 – Наталья Штурм

Мы не сомневались, что рекомендация Марка Аркадьевича будет наилучшая. И действительно – главврач немедленно приехала в роддом, очень внимательно и чутко осмотрела меня и даже разрешила Роберту пройти в предродовую с пистолетом в кармане (!).

Откуда возникло оружие, я до сих пор понять не могу. Роберт никогда его с собой не носил, да ему никто никогда и не угрожал. Кто мог покуситься на нас в шесть утра в роддоме – разве только роженицы…

Одновременно со мной приехала рожать дочка Владимира Молчанова. Девушка была абсолютно спокойна и даже улыбалась. Потом через два года на передаче «Частная жизнь» мы вспоминали ту жуткую ночь и делились успехами наших мальчиков.

Перед родами волновалась, как перед первым в жизни свиданием. Мальчик внутри сразу дал мне понять, что он самостоятельная личность, и я должна с этим считаться. Мужчина, хоть и маленький.

Пока я «лезла на стенку» в предродовой, Роберт сидел рядом и старался чем-то помочь. Доктор принесла большой мяч, сидя на котором не так остро ощущаешь боль.

Получилась «Женщина на шаре». Зрелище менее изящное, чем на картине, зато с чувством.

Ребеночек уже готов был родиться.

Я отупела от боли. С детства не могу кричать, когда больно – становится еще больнее. Ну, природа такая.

Только мысль, что мучаюсь не зря и через несколько минут мы встретимся с новым человеком, рожденным из моей плоти, придавала силы и приглушала боль.

– Ребенок не пройдет, – четко отрезала врач. – Он слишком крупный.

– Но ведь я уже рожаю! – выдохнула я, корчась от боли.

– Нужна операция. Решайте. Мы не можем рисковать. Голова не проходит, – твердо сказала она.

Роберт молча сопереживал.

– Делайте что хотите! Мне уже плевать! Только скорее избавьте меня от боли! – стонала я, царапая стену.

Меня молниеносно переложили на каталку и повезли в операционную.

Я обернулась назад и в закрывающиеся двери истошно закричала: «Роберт!!!»

Врачи сгрудились надо мной, закрыв белый свет. Наркоз быстро растопил мой мозг, и я куда-то полетела.

Последние слова были:

– Не надо резать… Позовите Роберта…

Холод. Ледяной холод. И чужие голоса повсюду.

– Мне холодно, – прошелестела я про себя.

– Она сказала, что ей холодно, – услышала я тихий голос Роберта.

На меня положили несколько одеял.

– Мне холодно, – пожаловалась я снова.

– Налейте кипяток в грелки и приложите к телу, – посоветовал один голос другому.

Тепло медленным блаженством разлилось по организму.

– Она пришла в себя? – спросил у кого-то Роберт.

– Нет, она еще долго будет спать, – ответил другой голос.

В полубессознательном мозгу брезжила какая-то мысль. Что-то я должна была сделать, но не помню, что именно. Наверно, это ЧТО-ТО ВАЖНОЕ. Но что? Я снова уснула…

Мне приснилось, что меня сжигают. Все бегают вокруг, пытаются потушить, а я постанываю, но спокойно стою и жду, что будет дальше.

– Посмотрите, у нее рука дымится, – услышала я сквозь сон.

Кто-то снял обернутую в полотенце грелку и сказал:

– Ой! Это было?

Тут же я услышала спокойный голос Роберта:

– Нет. Этого не было. Вы же видите – на руке пузырь от ожога. Наверно, полотенце отошло.

Сознание немного прояснилось, и я открыла один глаз.

Послеродовая палата. Вокруг суетятся врачи и медсестры. Рядом с кроватью стоит Роберт. Живота нет. Где живот? Мне вдруг показалось, что все они в сговоре между собой, поэтому говорят тихо, передвигаются бесшумно, а лица у всех озабоченные и тревожные.

– Я родила? – спросила я всех сразу.

Пауза. Переглядываются между собой.

– Не волнуйтесь, все хорошо! – отозвался мужчина-врач. Ненавижу, когда меня успокаивают. От этого я начинаю волноваться еще сильнее.

– Я родила?! – настойчиво повторила вопрос.

– Родили, родили. Все хорошо. Отдыхайте, – посоветовал другой врач.

– Покажите ребенка! – попросила я.

И тут внесли сверток. Господи! Вот оно – СЧАСТЬЕ. Маленькая родная мордочка в кульке пеленок. Здравствуй, новая жизнь!

Младенец спал, крепко сжав губки. Личико скукожилось, но щечки значительные. Серьезный и солидный малыш.

– У вас мальчик! – радостно объявила медсестра.

– Я знаю… Я его ждала.

– Очень крупный родился – вес четыре килограмма триста пятьдесят граммов. Рост – пятьдесят три сантиметра. Настоящий мужчина. Поздравляем!

И я, счастливая, снова заснула.

…Проснулась только ночью от запаха роз. Огромные букеты повсюду и даже в вазах на полу. Благодарность мужа. Приятно.

После родов чувствуешь себя Королевой Мира. Потому что Смогла.

Смогла найти своего мужчину. А не воспользоваться чужим.

Смогла забеременеть. Пусть и не сразу.

Сумела выносить.

И родить.

Я – замужняя молодая женщина. С не совсем качественным, но законным супругом. У нас началась новая жизнь с крошечным долгожданным созданием. Ванечкой. А о прошлом: или хорошо, или никак.

Малыш получился настоящим Иваном. Белобрысый, богатырского сложения, белокожий и капризный.

На следующий день к нам приехали Лена с бабушкой.

Главврач лично принесла Ванечку в рубашечке и, высоко подняв, поднесла к лицу Роберта.

– Похож? Одно лицо! – с восторгом объявила доктор.

Ванька кряхтел и смешно пускал слюнки, а обе ручки держал поднятыми вверх, как будто «сдавался».

Наши лица сияли радостью. Родился здоровый ребеночек, с крепкими ножками, ручками – образцовый бутуз.

Ванечку положили рядом со мной, и Лена, очарованная настоящим живым братом, вложила ему в крошечную ручку свой палец. Малыш тут же схватил Ленку за палец, и все поощрительно засмеялись.

– Молодец! Как ты такого огромного выносила? – удивлялась мама. – Мужу какой подарок сделала – на тебя-то мальчик не очень похож, – в своем стиле оценила мои достижения мать.

– Главное, что здоров. А на кого похож, для мальчика не важно. Важно, чтобы хорошим человеком вырос, – любовалась я своим малышом.

Роберт до вечера был с нами, кормил меня, рассказывал будничные новости, а, уходя, с любовью посмотрел на запеленутого серьезно спящего Ивана и сказал:

– Спасибо, что ты дала мне этот шанс. Я буду лучшим отцом на свете – вот увидишь. Отдыхай, моя девочка, ни о чем не думай. Тебе больше не придется за меня волноваться. Вы с Иваном самое дорогое, что есть у меня в жизни. С этой минуты, если я хоть раз напьюсь или пойду играть – можешь уйти и больше мне не верить. Спасибо, любимая, ты настоящая женщина.