Книга Таймлесс. Рубиновая книга, страница 33 – Керстин Гир

— Миссис Дженкинс, где мадам Россини и вещи для Гвендолин?

— Она только что… я потороплю, — миссис Дженкинс выскользнула из зала.

Мистер Джордж нетерпеливо потёр руки.

— Тогда можем начинать.

— Вы ведь не сделаете ничего опасного? — спросила мама, повернувшись к мистеру Джорджу. — Вы ведь не будете впутывать её в это?

— Во всяком случае, мы постараемся, — сказал Гидеон.

— Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы защитить Гвендолин, — уверил маму мистер Джордж.

— Мы не можем не впутывать её, Грейс, — сказал мистер де Виллер. — Она — часть этого. Надо было думать раньше, прежде чем ты затеяла свои глупые прятки.

— Благодаря её игре девочка поступила к нам совершенно неподготовленной, без каких-либо знаний, — сказал доктор Уайт. — Что значительно усложняет нам жизнь. Но это, очевидно, и являлось вашей целью.

— Моей целью было не допустить, чтобы с Гвендолин что-нибудь случилось, — сказала мама.

— Я добился уже достаточно многого своими силами, — сказал Гидеон. — Один могу и завершить.

— На это я и надеялась, — сказала мама.

Один могу и завершить! Во какой герой! Я чуть не захихикала. Его фразочка напомнила мне дешёвый треш, в котором какой-нибудь супергерой спасает мир от катастрофы. Этот герой, к примеру, один-одинёшенек побеждает отряд из ста двадцати воинов ниндзя, или флотилию вражеских космических кораблей, или деревню, где все жители — вооружённые до зубов мятежники.

— Посмотрим, с какими заданиями она справится, — сказал мистер де Виллер.

— У нас есть её кровь, — сказал Гидеон. — Большего от неё не требуется. Как по мне, пусть хоть каждый день приходит сюда и элапсирует. Тогда все останутся довольны.

Как он сказал? Элапсирует? Это было похоже на одно их тех понятий, которые частенько вворачивал на уроках английского мистер Уитмен. «Неплохой пересказ, Гордон. Но в следующий раз постарайся, пожалуйста, не так муссировать банальные темы». Хотя, может, он говорил элапсировать. Неважно. Ни Гордон, ни я, ни кто-то другой из нашего класса раньше слыхом не слыхивал таких слов. Никто, кроме Шарлотты, конечно.

Мистер Джордж заметил моё озадаченное выражение лица.

— Понятие элапсации подразумевает целенаправленный захват твоих возможностей временного прыжка. А именно — мы посылаем тебя на пару часов в прошлое с помощью хронографа. Таким образом мы предотвращаем неконтролируемые прыжки во времени, — он повернулся к остальным. — Я убеждён, что через некоторое время Гвендолин поразит всех нас своими возможностями. Она…

— Она — ребёнок! — вставил Гидеон. — И совершенно ни в чём не разбирается.

Я почувствовала, что краснею. Что это вообще за наглость? А как презрительно он на меня смотрит! Противный, заносчивый… любитель поло!

— Вовсе это не правда! — сказала я. Не ребёнок я, не ребёнок! Мне шестнадцать с половиной лет, столько же, сколько и Шарлотте. В моём возрасте Мария-Антуанетта, например, давно уже была замужней женщиной (это я не зазубрила на уроке истории, а высмотрела из фильма с Кирстен Данст, который мы с Лесли брали напрокат).

А Жанне д’Арк, той вообще было пятнадцать, когда она…

— Значит, не ребёнок? — Гидеону так хотелось подколоть меня. — Что тебе известно, например, из курса истории?

— Достаточно, — сказала я. Не у меня, что ли, сегодня пятёрка за контрольную, в самом деле!

— Хорошо, проверим. Кто правил Англией после смерти Георга Первого?

Без понятия.

— Георг Второй?

Ха! Вид у него был разочарованный. Кажется, я угадала.

— А от какого королевского двора были отдалены Стюарты и почему?

Чёрт!

— Э-э-э… мы ещё этого не проходили, — сказала я.

— Да, всё понятно, — Гидеон повернулся к остальным. — Ничего она не смыслит в истории, говорит всегда не по существу. Куда бы она ни прыгнула, всё равно окажется не у дел. Кроме того, она совсем не знает, о чём речь. Она не просто бесполезна, а даже опасна для всего предприятия!

Что он сказал? Это я-то говорю не по существу? Мне тут как раз по существу пришла на ум парочка ёмких ругательств, которые я бы ему с удовольствием высказала.

— Мне кажется, ты выразился уже достаточно ясно, Гидеон. Твоё мнение нам понятно, — сказал мистер де Виллер. — А сейчас интересно было бы узнать, что по этому поводу скажет граф.

— Вы этого не сделаете, — сказала мама. Голос её вдруг задрожал.

— Граф будет рад с тобой познакомиться, Гвендолин, — сказал мистер Джордж, не обращая внимания на её замечание. — Рубин — двенадцатый, последний в Кругу. Это будет такой торжественный момент, когда вы выйдете друг другу навстречу.

— Нет! — сказала мама.

Все посмотрели на неё.

— Грейс! — сказала бабушка. — Только не начинай опять.

— Нет, — повторила мама, — пожалуйста! Ему ведь вовсе не обязательно знакомится с ней лично. Разве не достаточно того, что она завершила Круг своей кровью?

— Завершила бы, — сказал доктор Уайт, всё ещё перелистывая документы. — Если бы мы не начали всё заново после той кражи.

— Как бы там ни было, я не хочу, чтобы Гвендолин с ним знакомилась, — сказала мама. — Это моё условие. Гидеон может взять это на себя.

— Сожалею, но ты не вправе решать, — сказал мистер де Виллер, а доктор Уайт возмутился:

— Условия! Она ещё смеет выдвигать условия!

— Но она права! Совершенно не обязательно втягивать в это девочку, — сказал Гидеон. — Я поставлю графа в известность о том, что произошло. Думаю, он примет мою сторону.

— Он наверняка захочет увидеть рубин собственными глазами, чтобы составить полную картину, — сказал Фальк де Виллер. — Это вовсе не опасно для неё. Нам даже не придётся выходить из дома.

— Миссис Шеферд, смею вас заверить, что Гвендолин ничего не угрожает, — сказал мистер Джордж. — Ваше мнение, должно быть, основывается на предвзятом отношении. Мы охотно развеем эти сомнения.

— Боюсь, у вас это не получится.

— И, конечно же, дорогая Грейс, ты не хочешь с нами поделиться, по какой причине ты отвергаешь графа — человека, которого ни разу не видела, — сказал мистер де Виллер.

Мама плотно сжала губы.

— Мы внимательно слушаем! — сказал мистер де Виллер.

Мама молчала.

— У меня… плохое предчувствие, — наконец прошептала она.

Губы мистера де Виллера растянулись в ехидную улыбочку.

— Тогда ничем не могу помочь, Грейс. Но мне всё-таки кажется, ты от нас что-то скрываешь. Чего же ты так боишься?