Онлайн книга «Жена путешественника во времени»
|
Бег для Генри – это святое. – Почему бег? Ведь ты и так столько упражняешься каждый день. Внезапно он становится серьезным. – Потому что довольно часто моя жизнь зависит от того, насколько я быстрее своих преследователей. – Ну да. – Теперь моя очередь смущаться, потому что я уже знала это.– Но… как это сказать?.. Ты ведь больше не перемещаешься… то есть с тех пор, как я встретила тебя в настоящем, ты почти все время здесь. Так ведь? – Ну, на Рождество, ты сама видела. И на День благодарения. Мы были в Мичигане, и я не хотел говорить тебе, потому что все было очень грустно. – Ты видел аварию? – Да, вообще-то. – Генри смотрит озадаченно. – Ты откуда знаешь? – Несколько лет назад ты появился в Медоуларке в канун Рождества и рассказал мне. Ты был так расстроен. – Да. Я помню, что огорчался, даже просто при виде даты в календаре, я думал: черт, еще одно Рождество надо пережить. К тому же на одно Рождество я еще и алкоголем отравился, меня отвезли в больницу и промыли желудок. Надеюсь, твое Рождество я тогда не испортил. – Нет… Я была так счастлива тебя увидеть. И ты рассказывал что-то, что было очень важно для тебя, что-то очень личное, хотя ты ужасно старался не называть ни имен, ни мест. И все же это была твоя настоящая жизнь, и я отчаянно хотела узнать что-то, что помогло бы мне поверить, что ты настоящий, что ты не плод моего больного воображения. Поэтому я до тебя постоянно дотрагивалась. – Я смеюсь. – Никогда не думала, что я настолько усложняю тебе жизнь. В смысле, я делала все, что только могла вообразить, а ты был холоден как лед. Наверное, ты просто умирал. – А что ты делала? – А что на десерт? Генри проворно поднимается и приносит десерт. Это мороженое манго с малиной. С одной стороны блюда торчит свеча, Генри поет «С днем рожденья тебя», и я смеюсь, потому что он жутко фальшивит. Загадываю желание и задуваю свечу. Мороженое просто восхитительное; я ужасно довольна и пытаюсь вспомнить какую-нибудь особенно вопиющую попытку его соблазнить. – Ладно. Вот тебе самый ужасный случай. Мне было шестнадцать, и я ждала тебя однажды вечером. Было часов одиннадцать и новолуние, поэтому на поляне было довольно темно. Я сильно на тебя злилась, потому что ты относился ко мне как… к ребенку, или другу, или кому там еще… а мне безумно хотелось расстаться с девственностью. И вдруг мне пришло в голову, что если я спрячу твою одежду… – О нет. – Да. В общем, я перепрятала твои вещи… – Мне немного стыдно вспоминать об этом, но уже слишком поздно. – Ну? – Ну, ты появился, и я дразнила тебя, пока ты не вышел из себя. – И? – И ты набросился на меня и придавил, и где-то секунд тридцать мы оба думали: «Вот оно». В смысле, это не выглядело как изнасилование, потому что я была полностью за. Но потом у тебя на лице появилось такое выражение, и ты сказал: «Нет», поднялся и ушел. Ушел прямо через долину, к лесу, и я не видела тебя три недели. – Ух ты. Не думал, что я такой благородный. – Меня эта история до того расстроила, что следующие два года я изо всех сил старалась вести себя подобающим образом. – Слава богу. Не могу представить, что мне пришлось бы так испытывать свою волю постоянно. – Да, но тебе придется, и это так здорово. Долгое время я на самом деле думала, что не нравлюсь тебе. Конечно, если мы собираемся провести всю нашу жизнь в постели, думаю, тебе будет не очень трудно удержать свои страсти в моем прошлом. – Ну, знаешь, я не шучу, мне действительно хочется много секса. Я понимаю, что это невозможно. Но я хотел сказать тебе, что теперь я совсем другой. Просто… я чувствую, что не могу без тебя. И думаю, именно это удерживает меня в настоящем. Физическая связь, такая, как у нас сейчас, делает меня другим человеком. – Генри поглаживает мою руку своими пальцами. Поднимает глаза. – У меня кое-что для тебя есть. Иди сюда и сядь. Я встаю и иду за ним в гостиную. Он превращает кровать в диван, я опускаюсь на него. Солнце садится, и комната освещена розовым и оранжевым светом. Генри открывает ящик стола, лезет в картотечную папку и достает маленькую сатиновую коробочку. Садится немного в стороне от меня; наши колени соприкасаются. «Наверное, он слышит, как бьется мое сердце, – думаю я. – Неужели это случилось?» Генри берет мои руки и серьезно смотрит мне в глаза. «Я ждала этого так долго, и вот этот момент настал, и мне так страшно». – Клэр? – Да? – Голос у меня тихий и напуганный. – Ты знаешь, что я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж? – Да… Генри. – У меня появляется потрясающее чувство déjà vu. – Но знаешь, ведь это уже случилось. 31 МАЯ 1992 ГОДА, ВОСКРЕСЕНЬЕ (КЛЭР 21, ГЕНРИ 28) КЛЭР: Мы с Генри стоим в вестибюле дома, в котором он вырос. Мы уже немного опоздали, но не торопимся, просто стоим. Генри облокотился на почтовые ящики и медленно дышит с закрытыми глазами. – Не волнуйся, – говорю я. – Ничего хуже, чем встреча с моей мамой, быть не может. – Твои родители были очень добры ко мне. – Но мама… непредсказуема. – Мой отец – тоже. Генри вставляет ключ в замочную скважину, мы проходим вверх, Генри стучит в дверь. Она немедленно распахивается, и на пороге стоит крошечная пожилая кореянка – Кимми. На ней синее шелковое платье и ярко-красная помада, брови подведены немного неровно. Волосы цвета соли с перцем, заплетены в косы и закручены в кольца над ушами. По какой-то причине она напоминает мне Рут Гордон [62] . Она подходит к моему плечу, откидывает назад голову и говорит: – О Генри! Какая она красивая!!! Я чувствую, что краснею. Генри говорит: – Кимми, где твои хорошие манеры? – Добрый день, мисс Клэр Эбшир! – смеется она. – Добрый день, миссис Ким, – отвечаю я, и мы улыбаемся друг другу. – О, называй меня просто Кимми, все зовут меня Кимми. Я киваю и иду за ней в гостиную, где в кресле сидит отец Генри. Он ничего не говорит, просто смотрит на меня. Отец Генри худой, высокий, угловатый и уставший. Он не очень похож на Генри, У него короткие седые волосы, темные глаза, длинный нос и тонкие губы с немного опущенными уголками. Он сидит в кресле сгорбившись, я вижу его руки, длинные элегантные руки, которые лежат на коленях, как свернувшаяся клубком кошка. |