Онлайн книга «Жена путешественника во времени»
|
Пожимаю плечами. Иду к двери, поворачиваюсь и вижу, что Селия сидит за столиком одна, пьет напиток Ингрид, подперев голову рукой. На меня не смотрит. На улице я иду быстрее и быстрее, пока не дохожу до машины, еду домой, иду в свою комнату, ложусь на постель, звоню Генри, но его нет дома. Я выключаю свет, но не сплю. ХИМИЯ ПОМОЖЕТ
5 СЕНТЯБРЯ 1993 ГОДА, ВОСКРЕСЕНЬЕ (КЛЭР 22, ГЕНРИ 30) КЛЭР: Генри внимательно рассматривает зачитанный справочник «Практикующие терапевты». Нехороший признак. – Никогда не думала, что ты наркоман. – Я не наркоман. Я алкоголик. – Ты не алкоголик. – Конечно, алкоголик. Я ложусь на его диван и кладу ноги ему на колени. Генри ставит книгу на мои голени и продолжает пролистывать страницы. – Ты совсем немного пьешь. – Раньше больше. Я снизил дозы после того, как чуть не убился. И отец у меня – тревожный случай. – Что ты ищешь? – Что-нибудь на свадьбу. Не хочу оставить тебя стоять перед алтарем на глазах у четырех сотен людей. – Да. Мысль неплохая.– Я представляю себе ситуацию и вздрагиваю.– Давай сбежим. – Давай. – Он смотрит на меня. – Я только за. – Родители от меня отрекутся. – Ни за что. – Ты просто внимания не обращал. Это Бродвей. Мы – просто способ для моего отца щедро развлекать и впечатлять своих дружков-юристов. Если мы раскланяемся и покинем сцену, им придется нанять актеров, чтобы нас заменить. – Давай пойдем в ратушу и поженимся до этого. И потом, что бы ни случилось, мы, по крайней мере, будем уже женаты. – Да, но… мне это не по душе. Эго будет обман… и это мне не нравится. Как насчет того, чтобы пойти в ратушу после, если на венчании что-нибудь случится? – Отлично. План Б. – Он протягивает руку, и я ее пожимаю. – Значит, ты ищешь средство? – Ну, в идеале мне нужно что-то типа нейролептика под названием риспедал, но на рынке он появится только в тысяча девятьсот девяносто четвертом. Еще есть хорошая вещь клозарил и, третьим номером, хардол. – У них такие названия, как у продвинутых средств от кашля. – Они все антипсихотические. – Правда? – Да. – Но ты не психотический. Генри смотрит на меня, делает жуткое лицо и царапает воздух как оборотень в немом кино. Потом довольно спокойно говорит: – На электроэнцефалограмме у меня мозг как у шизофреника. Не один врач настаивал, что причина моей галлюцинации о перемещении во времени кроется в шизофрении. Эти препараты блокируют рецепторы допаминов. – Побочные эффекты есть? – Ну… дистония, акатизия, псевдопаркинсонизм. То есть непроизвольные мышечные сокращения, беспокойство, судороги, нервные движения, бессонница, неподвижность, неконтролируемое выражение лица. И также – поздняя дискенсия, хроническая неспособность контролировать лицевые мышцы, агранулоцитоз, хроническая неспособность организма вырабатывать белые кровяные тела. И потом потеря сексуальных функций. Дело в том, что все препараты, доступные на данный момент, по сути транки. – Ты ведь не хочешь на самом деле принимать их, да? – Ну, раньше я принимал хардол. И торазин. – И?.. – Просто ужас. Я был как стопроцентный зомби. Казалось, что вместо мозгов у меня – клей Элмера. – А еще что? – Валиум. Либриум. Ксанакс. – Мама их принимает. Ксанакс и валиум. – Да, это логично. Он корчит рожу, отбрасывает «Практикующих терапевтов» и говорит: – Иди сюда. Мы возимся на диване, пока не прижимаемся друг к другу. Очень уютно. – Не принимай ничего. – Почему? – Ты не болен. – Вот за это я тебя люблю, – смеется Генри. – За твою способность воспринимать мои ужасные пороки. Он расстегивает на мне блузку, и я обнимаю его. Он смотрит на меня, выжидая. Я немного злюсь. – Я не понимаю, почему ты так об этом говоришь. Ты постоянно говоришь о себе ужасные вещи. Ты же не такой. Ты хороший. Генри смотрит на мою руку и прижимает меня ближе. – Я не хороший, – тихо говорит он мне на ухо. – Но, может, я им стану, мм? – Да уж стань, пожалуйста. – Я хороший для тебя. – Это точно. – Клэр? – Мм? – Тебе никогда не мешала заснуть мысль о том, что я – шутка, которую играет над тобой Господь? – Нет. Я не могу заснуть только от беспокойства, что ты можешь исчезнуть и никогда не вернуться. Я не могу заснуть, размышляя о вещах, которые я вроде как знаю о будущем. Но я абсолютно уверена в том, что мы созданы, чтобы быть вместе. – Абсолютно уверена… – А ты разве нет? Генри целует меня. – «Ни время, ни расстояние, ни судьба, ни смерть не могут сломить мое последнее желание – до последнего вздоха». – Что? – Это про меня. – Хвастун. – Ну, и кто говорит обо мне ужасные вещи? 6 СЕНТЯБРЯ 1993 ГОДА, ПОНЕДЕЛЬНИК (ГЕНРИ 30) ГЕНРИ: Я сижу на ступенях грязно-белого алюминиевого домика в Гумбольдт-парке. Утро, понедельник, часов десять. Я жду, когда вернется Бен. Интересно, где его носит. Мне не очень нравится этот район; я чувствую себя вроде как незащищенным, сидя у двери Бена, но он нечеловечески пунктуален, поэтому я продолжаю ждать. Смотрю, как две испанки катят детские коляски по разбитому и неровному тротуару. Размышляя о неравенстве городского сервиса, я вдруг слышу вопль: «Книжный мальчик!» Поворачиваюсь на голос, и, разумеется, это Гомес. Невольно вырывается стон; у Гомеса потрясающий талант натыкаться на меня, когда я собираюсь сделать что-то особенно мерзкое. Я должен избавиться от него, пока не показался Бен. Гомес подходит ко мне со счастливой улыбкой на лице. На нем костюм, в руке чемоданчик. Я вздыхаю. – Ça va [64] , товарищ. – Ça va. Что ты здесь делаешь? Хороший вопрос. – Жду приятеля. Сколько сейчас времени? – Пятнадцать минут одиннадцатого. Шестое сентября тысяча девятьсот девяносто третьего года,– любезно подсказывает он. |