Онлайн книга «Жена путешественника во времени»
|
– Мне жаль. Мне очень жаль. Какое-то время мы оба молчим. Мне кажется, что Кендрик плачет. – Приходите в мой офис. – Когда? – Завтра, – говорит он и вешает трубку. 7 АПРЕЛЯ 1996 ГОДА, ВОСКРЕСЕНЬЕ (ГЕНРИ 32 И 8, КЛЭР 24) ГЕНРИ: Мы с Клэр едем по Гайд-парку. Почти всю дорогу молчим. Идет дождь, дворники ритмично разбрызгивают воду, которая стекает с машины. Шумит ветер. Как будто продолжая разговор, который мы не вели, Клэр говорит: – Это несправедливо. – Что? Кендрик? – Да. – Природа несправедлива. – Нет. То есть да, грустно, что с ребенком так, но я имела в виду нас. Несправедливо, что мы пользуемся этим. – В смысле, непорядочно? – Угу. Я вздыхаю. Появляется поворот на 57-ю улицу, Клэр перестраивается и сворачивает с магистрали. – Я согласен, но уже поздно. И я устал… – Ну, в любом случае, поздно. – Да уж. Мы снова погружаемся в тишину. Я говорю Клэр, как пробраться через лабиринт улиц с односторонним движением, и вскоре мы останавливаемся напротив здания офиса Кендрика. – Удачи. – Спасибо. – Я нервничаю. – Не волнуйся.– Клэр меня целует. Мы смотрим друг на друга, все наши мечты сплелись в чувство вины из-за Кендрика. Клэр улыбается и отводит взгляд. Я выхожу из машины и смотрю, как Клэр медленно едет по 59-й улице и пересекает Мидвэй. У нее есть дело в галерее «Смарт». Главная дверь открыта, я поднимаюсь в лифте на третий этаж. В приемной у Кендрика никого нет, я прохожу через нее и иду по коридору. Дверь в кабинет открыта. Свет не горит. Кендрик стоит за столом, спиной ко мне, глядя на дождь на улице. Я молча стою в дверях, довольно долго. Наконец прохожу в кабинет. Кендрик поворачивается, и я поражаюсь произошедшей в нем перемене. Опустошен – не то слово. Он уничтожен; в нем не осталось ничего, что было. Защищенности, убежденности, уверенности. Я так привык жить в метафизической трапеции, что забыл: другие люди привычны к постоянству. – Генри Детамбль, – говорит Кендрик. – Здравствуйте. – Почему вы пришли ко мне? – Потому что к вам. Это не выбор. – Судьба? – Называйте, как хотите. В моей жизни все замкнуто. Причина и следствие перемешаны. Кендрик садится за стол. Стул скрипит. За окном шумит дождь. Кендрик лезет в карман за сигаретами, находит, смотрит на меня. Я пожимаю плечами. Он зажигает сигарету и долго курит. Я смотрю на него. – Откуда вы знали? – Я уже говорит. Я видел свидетельство о рождении. – Когда? – Тысяча девятьсот девяносто девятый год. – Это невозможно. – Тогда объясните сами. – Не могу,– качает головой Кендрик.– Я пытался и не смог. Все… все сходится. Час, день, вес… отклонение. – Он смотрит на меня с отчаянием. – А что, если бы мы решили назвать его по-другому – Алекс, Фрэд, Сэм?.. Я качаю головой и останавливаюсь, понимая, что копирую его. – Но вы этого не сделали. Я не стану утверждать, что не смогли, но не сделали. И я просто сказал вам об этом. Я не псих. – У вас есть дети? – Нет. – Я не хочу обсуждать это, хотя в конце концов придется.– Мне жаль, что Колин… Но знаете, он действительно чудесный мальчик. Кендрик смотрит на меня: – Я отследил ошибку. Наши результаты анализов случайно перепутали с другой парой, Кенвиков. – Что бы вы сделали, если бы знали? – Не знаю. – Он отводит глаза. – Мы с женой католики, поэтому, думаю, результат был бы такой же. Забавно… – Да. Кендрик тушит бычок и зажигает новую сигарету. Я соглашаюсь на головную боль от дыма. – Как это работает? – Что? – Это ваше перемещение во времени.– Голос злой. – Вы говорите заклинания? Забираетесь в машину? Я пытаюсь объяснить спокойно: – Нет. Я ничего не делаю. Это просто происходит. Я не контролирую это, я просто… сейчас все в порядке – а через секунду я где-то еще, в другом времени. Как будто канал переключили. Я просто внезапно оказываюсь в другом времени и другом месте. – Ну и что вы хотите, чтобы я сделал? Я наклоняюсь вперед, для большей внушительности: – Я хочу, чтобы вы выяснили, почему это происходит, и остановили это. Кендрик улыбается. Это недобрая улыбка. – А зачем вам? Кажется, для вас это вполне удобно. Знать все вещи, которых никто больше не знает. – Это опасно. Рано или поздно это меня убьет. – Не могу сказать, что меня это огорчает. Продолжать бессмысленно. Я встаю и иду к двери. – До свидания, доктор Кендрик. Я медленно иду по коридору, давая ему возможность вернуть меня, но этого не происходит. Зайдя в лифт, я отчаянно прокручиваю ситуацию в голове, пытаясь понять, что пошло не так; все должно было получиться, и рано или поздно так и будет. Открыв дверь, я вижу, что Клэр ждет меня через дорогу в машине. Она поворачивается, и на ее лице я читаю такую надежду, такую тревогу, что меня переполняет грусть, я боюсь говорить с ней и, переходя через дорогу, слышу шум в ушах, теряю равновесие и падаю, – но не на асфальт, а на ковер. Я лежу, пока не слышу знакомый голос: – Генри, ты в порядке? – Открываю глаза и вижу себя, восьмилетнего, сидящего на постели и глядящего на меня. – Я в порядке, Генри. – Он смотрит подозрительно. – Правда, в порядке. – Хочешь овалтина? – Конечно. Он встает с кровати, идет через спальню в кухню и наконец возвращается с двумя чашками горячего шоколада. Мы медленно пьем, не произнося ни слова. Допив, Генри забирает чашки обратно в кухню и моет их. Бессмысленно отрицать очевидное. Когда он возвращается, я спрашиваю: – Что случилось? – Ничего особенного. Ходили еще к одному врачу. – Надо же, я тоже. К которому? – Не помню, как зовут. Старик, и в ушах у него полно волос. – И как оно? – Он мне не поверил, – пожимает плечами Генри. |