Онлайн книга «Жена путешественника во времени»
|
– Угу. Ты просто не расстраивайся. Ни один из них тебе не поверит. Ну, я видел сегодня одного, он поверил, но не думаю, что он захочет помочь. – Как это? – Я ему просто не понравился, наверное. – Ясно. Эй, хочешь, я тебе одеяло дам? – Ну, можно, только одно. Я стаскиваю покрывало с кровати Генри и сворачиваюсь на полу. – Спокойной ночи. Спи крепко. Я вижу, как в темноте комнаты блеснули белые зубы моего младшего «я», и потом он сворачивается в маленький комочек, а я смотрю на свой старый потолок и мечтаю вернуться к Клэр. КЛЭР: Генри выходит из здания несчастный и – вдруг вскрикивает, и его уже нет. Я выскакиваю из машины, бегу туда, где он был всего мгновение назад, но, конечно, там только одежда. Я собираю все и стою несколько секунд посреди улицы и вдруг замечаю, что из окна третьего этажа на меня смотрит мужчина. Вот он исчезает. Я иду обратно к машине, сажусь и смотрю на голубую рубашку Генри и черные штаны, думая, имеет ли смысл оставаться здесь. У меня в сумке «Возвращение в Брайдсхед» [85] , поэтому я решаю какое-то время посидеть здесь, на случай, если Генри появится. Я поворачиваюсь, чтобы взять книгу, и вижу, что к машине бежит рыжеволосый человек. Он останавливается у пассажирского сиденья и смотрит на меня. Должно быть, это Кендрик. Я отпираю дверь, он садится, но не знает, что сказать. – Здравствуйте,– говорю я.– Вы, должно быть, доктор Кендрик. Я Клэр Детамбль. – Да…– Он в полной растерянности.– Да, да. Ваш муж… – Просто испарился на ровном месте. – Да! – Кажется, вы удивлены. – Ну… – Разве он вам не рассказал? Он такое делает. – Пока что он меня не очень впечатлил, но я не подаю вида.– Мне очень жаль вашего ребенка. Но Генри говорит, что это милый малыш, он очень хорошо рисует, и у него богатое воображение. И ваша дочь тоже одаренная, и все будет в порядке. Вот увидите. Он таращится на меня. – Но у нас нет дочери. Только… Колин. – Но будет. Ее зовут Надя. – Это был такой шок. Моя жена очень расстроена… – Но все будет отлично. Правда. К моему удивлению, этот незнакомый человек начинает плакать, плечи трясутся, лицо спрятано в ладонях. Через несколько минут он останавливается и поднимает голову. Я даю ему носовой платок, он сморкается. – Извините, – начинает он. – Ничего. Что там случилось между вами и Генри? Он вышел такой расстроенный. – Откуда вы знаете? – Он был в шоке и не смог удержаться в настоящем. – Где он? Кендрик оглядывается вокруг, как будто думает, что я прячу Генри за сиденьями. – Не знаю. Не здесь. Мы надеялись, что вы нам поможете, но, видимо, нет. – Ну, я не понимаю, как… В это самое мгновение Генри появляется точно на том же месте, откуда исчез. В двадцати футах от него – автомобиль, водитель врезает по тормозам, и Генри запрыгивает на багажник моей машины. Водитель опускает стекло, Генри садится, мотает головой, слышит в ответ ругань, и автомобиль уезжает. У меня в голове шумит кровь. Я смотрю на Кендрика, он в шоке. Выпрыгиваю из машины, Генри слезает с багажника. – Привет, Клэр. Было жарко, да? – Я обнимаю его; он дрожит. – Ты мою одежду забрала? – Да, она здесь… эй, и Кендрик здесь. – Что? Где? – В машине. – Но как?.. – Он увидел, как ты исчез, и до него, видимо, что-то дошло. Генри просовывает голову в окошко со стороны водителя. – Привет. Хватает одежду и начинает одеваться. Кендрик вылезает из машины, обходит ее. – Где вы были? – Тысяча девятьсот семьдесят первый год. Я пил овалтин сам с собой, восьмилетним, в моей старой спальне, в час ночи. Я был там где-то час. А почему вас это интересует? – Генри обращается к Кендрику холодно, завязывая галстук. – Невероятно. – Можете повторять это сколько угодно, но, к сожалению, это так. – То есть вы стали восьмилетним? – Нет. Я сидел в своей старой спальне в квартире отца, в семьдесят первом году, тридцатидвухлетний, в компании самого себя, восьмилетнего. Пил овалтин. Мы болтали о недоверчивости врачей. – Генри обходит машину и открывает дверь. – Клэр, пора сматываться. Это бесполезно. Я иду к дверце водителя. – До свидания, доктор Кендрик. Удачи с Колином. – Подождите…– Кендрик останавливается, собираясь с мыслями. – Это генетическое заболевание? – Да, – говорит Генри. – Это генетическое заболевание, а мы хотим ребенка. – Непредсказуемая вещь,– грустно улыбается Кендрик. – Мы привыкли к непредсказуемости, – улыбаюсь я в ответ. – До свидания. Мы с Генри садимся в машину и уезжаем. Сворачивая на Лейк-Шор-драйв, я бросаю взгляд на Генри. К моему удивлению, он широко улыбается. – Почему это ты такой довольный? – Кендрик. Он попался. – Думаешь? – О да. – Ну, тогда прекрасно. Но он, кажется, крепкий орешек. – Точно. – Хорошо. Мы молча едем домой, но это абсолютно другое молчание, нежели по дороге сюда. Кендрик позвонит Генри тем же вечером, и они договорятся выяснить, как удержать Генри здесь и сейчас. 12 АПРЕЛЯ 1996 ГОДА, ПЯТНИЦА (ГЕНРИ 32) ГЕНРИ: Кендрик сидит, опустив голову. Большие пальцы движутся по периметру ладоней, как будто хотят выскользнуть с рук. Солнце садится, и кабинет освещен золотом; Кендрик сидит неподвижно, движутся только пальцы, и слушает, как я говорю. Красный индийский ковер, бежевые твиловые кресла с нестерпимо блестящими стальными ножками; сигареты Кендрика, пачка «Кэмела», лежит нетронутая, пока он слушает. Золотые ободки круглых очков освещены солнцем; красным светом светится край правого уха Кендрика, рыжие волосы и розовая кожа отражают желтый свет хризантем, что стоят в медной вазе на столе между нами. Весь день Кендрик сидит в своем кресле и слушает. Я рассказал ему все. Как все началось, как я учился, как старался выжить и радовался, что многое знаю наперед, как ужасно знать и не иметь возможности ничего исправить, каково это – страдание от потери. Теперь мы сидим в тишине, и наконец он поднимает голову и смотрит на меня. В глазах Кендрика грусть, которую мне трудно видеть; выложив ему все, я хочу забрать это обратно и уйти, избавить его от тяжелой необходимости думать об этом. Он берет пачку, достает сигарету, прикуривает, затягивается и потом выдыхает голубое облако, которое превращается в белое, проходя через грань света и тени. |