Книга Уже мертва, страница 86 – Кэти Райх

Я чувствовала мощное облегчение и вместе с тем сильную обиду. Я вложила в это дело столько труда, а они взяли и просто воспользовались полученными мной результатами. Идя на это собрание, я боялась столкнуться с неодобрением, на молчаливое же принятие своей работы не настраивалась.

– Итак, кого мы должны искать? – спросила я, старательно пытаясь не выдать голосом своего негодования.

Райан вытащил из стопки тонкую папку, раскрыл ее и прочел:

– Мужчину. Белого. Франкофона. Вероятно, с образованием не выше уровня средней школы. Возможно, из числа тех, кого ловили на мелких правонарушениях сексуального характера.

– Как это понимать? – спросил Бертран.

– Подглядывания, непристойные телефонные звонки, обнажение на глазах незнакомых людей определенных частей тела.

– Интересные занятия! – воскликнул Клодель.

– Убийство чучел, – усмехнулся Бертран.

Клодель и Шарбонно фыркнули.

– Что за "убийство чучел"? – спросил Кеттерлинг из Сен-Ламбера.

– Один придурок вот уже в течение пяти лет пробирается в чужие дома, делает чучела из дамских ночных сорочек и протыкает их ножом.

Райан продолжил читать:

– Планирует преступления с особой предусмотрительностью. Возможно, использует какой-то трюк для вступления в контакт с жертвой. Возможно, женат...

– Что? – спросил Руссо из Сен-Ламбера.

– Это прекрасная защита от подозрений.

– Думает, что мы рассудим: не приносит же он жертв своей женушке, – сказал Клодель.

Райан прочел дальше:

– Возможно, заранее выбирает пустынные места для совершения убийств.

– Подвалы? – спросил Кеттерлинг.

– Ребята обследовали каждый сантиметр подвала в той дыре, где мы побывали, – сказал Клодель. – Любое кровавое пятнышко они непременно обнаружили бы.

Райан продолжил:

– Чрезвычайная жестокость предполагает мощнейшую злобу. Возможно, движим жаждой мести. Возможно, претворяет в жизнь садистские фантазии, включающие в себя желание унизить, доставить боль. Возможно, отклонение носит оттенок религиозного характера.

– А религия здесь при чем? – поинтересовался Руссо.

– В Адкинс он воткнул статуэтку, Ганьон оставил на территории семинарии, Дама закопал у монастыря.

В течение нескольких последующих мгновений все молчали. Настенные часы громко тикали. Откуда-то из коридора послышался стук чьих-то каблуков по полу.

– Слишком много всяческих "возможно" да "вероятно", – сказал Клодель.

Его упрямство меня взбесило.

– Если мы будем рассматривать эту проблему именно так, то очень скоро получим еще один труп! – выпалила я.

Мышцы на лице Клоделя напряглись, он уставился в свой блокнот, ничего не добавив.

– Каковы предсказания доктора Добжански? – спросила я гораздо более спокойно.

– Весьма неутешительные, – мрачно ответил Райан. – Он подозревает, что преступник теряет контроль над собой, действует все более смело, жаждет все больше крови. И что продолжит убивать.

Он закрыл папку и передвинул ее в центр стола.

Последовала еще одна пауза.

Наконец Райан взглянул на часы. Мы все последовали его примеру.

– Итак, за работу. – Райан указал на папки с документами. – Люк, Мишель, Готье занимались вы, с ее документами в свое время вы ознакомились хорошо.

Клодель и Шарбонно кивнули.

– Данные о Питр следует перепроверить. Остальные дела заведены не так давно, наверное, все, что по ним имеется, лежит здесь.

С пятью заведенными не так давно делами я была прекрасно знакома. Поэтому сразу занялась рассмотрением двух других, восемьдесят восьмого и девятого годов.

Полуобнаженное, сильно разложившееся тело Констанции Питр обнаружили в заброшенном доме, в Кахнаваке, индейском поселении вверх по реке от Монреаля. Мари-Клод Готье нашли у станции метро "Вендом", отправного пункта поездов, движущихся в сторону западного пригорода. Обеих женщин убийца жестоко избил и перерезал им горло. Готье было двадцать восемь, а Питр тридцать два года. Обе проживали одни. И в том и в другом случае полиция ничего не выяснила.

Я потратила три часа. По сравнению с остальными пятью папками эти две содержали довольно мало информации. Возможно, потому что и Готье, и Питр были проститутками. Их использовали в жизни, ими пренебрегли после смерти. Наверное, их кошмарный уход восприняли даже как благо для общества. Я запретила себе развивать эту мысль.

При жизни эти две женщины выглядели совершенно по-разному, но в чем-то были сходны: их лица отличались неестественной белизной и изобилием косметики. Взгляды обеих были холодными и бесстрастными. Мне вспомнились проститутки с Мейна. Тех я видела в жизни. Этих – на фотографиях.

Я просмотрела остальные снимки, зная заранее, что на них увижу. Питр: двор, спальня, тело. Готье: станция метро, кусты, тело. Голова Питр почти отделена от туловища. На шее Готье тоже краснел глубокий порез, ее правый глаз представлял собой кровавое месиво. Жестокость, с которой убили обеих женщин, и послужила причиной того, что расследование этих дел тоже поручили нашей спецгруппе.

Я прочла отчеты полиции, патологоанатомов и токсикологов, детально изучила все записи детективов, проанализировала каждую мелочь о жизни и смерти жертв. Меня не оставляло чувство, что этого недостаточно.

Я слышала, как вокруг разговаривают, ходят, отпускают шуточки детективы, но не придавала их шуткам и словам ни малейшего значения. Когда я наконец закрыла папки и подняла голову, было уже начало шестого. Райан наблюдал за мной. Все остальные, по-видимому, уже разошлись по домам.

– Хотите взглянуть на цыган?

– Что?

– Я слышал, вам нравится джаз.

– Да, но фестиваль уже закончился, Райан.

От кого он это слышал? Когда? И неужели решил куда-то меня пригласить?

– Верно, но городская жизнь продолжает кипеть. В Старом Порту, например, постоянно играет одна отличная группа.

– Райан, идея кажется мне не вполне удачной.

Я лгала. Она казалась мне удачной. Поэтому-то я и намеревалась ответить ему отказом.

Не сейчас, только не сейчас, простучало у меня в голове. Сначала надо закончить расследование. Выловить этого зверя.

– Ладно, понял. Тогда пойдемте куда-нибудь и просто поужинаем.

Я представила, что если не приму его приглашение, то опять буду вынуждена есть полуфабрикаты в полном одиночестве.

– Гм...

– Поглощая пиццу, мы смогли бы порассуждать о новых идеях, родившихся в вашей голове.