Книга Смертельно опасно, страница 24 – Кэти Райх

Правая часть идентична левой.

Я встала и пошла попить воды. Сделала глоток и перевела дыхание. Успокоившись, вернулась к скелету и выбрала по три ребра с каждой стороны. Только два сохранили неповрежденный грудной конец. Отложив остальные в сторону, я рассмотрела эту пару поближе.

Оба ребра заканчивались глубокой U-образной впадиной, окруженной тонкими и острыми краями стенки. От верхнего и нижнего края отходили костные иглы.

Я положила карандаш.

Что я чувствую? Облегчение? Разочарование? Не знаю.

Лобковое сращение относилось к фазе номер шесть по одной из систем определения возраста. Эту систему приняли, обработав данные о возрасте сотен взрослых людей на момент их смерти. Для мужчин шестая фаза означает примерно шестьдесят один год.

Ребра также соответствовали шестой фазе, но по другой классификации. Она основывалась на подсчете в ребрах морфологических изменений, обнаруженных при вскрытии. Мужчинам этой фазы от сорока трех до пятидесяти пяти лет.

Я исследовала длинные кости и корни зубов при помощи рентгена. И была уверена, что мой предварительный вывод подтвердится. Записала результат в отчет.

Возраст на момент смерти: от сорока до шестидесяти лет. Этот парень явно умер не в тридцать, как Иисус из Назарета.

Если Иисус не умер в возрасте чуть больше тридцати лет, то — по теории Джойса — он прожил до восьмидесяти.

Точно не наш случай. Мой экземпляр не дожил и до семидесяти лет.

Его характеристики также не совпадали со стариком из «пещеры-2001».

А с чего вообще решили, что скелет из «пещеры-2001», описанный информатором Джейка, принадлежал старику? Возможно, останки семидесятилетнего экземпляра Ядина смешали с другими костями, а целый скелет принадлежал кому-то другому — в возрасте от сорока до шестидесяти. Например, этому парню.

Я перевернула страницу.

Происхождение. Большинство систем определения расы основывается на отличиях в форме и размере черепа, структуре лица и форме челюсти. Я всегда начинаю с самого сложного.

Если ввести параметры в компьютерную программу, то она сравнила бы моего незнакомца с белым, черным, американцем, индийцем, испанцем, японцем, китайцем и вьетнамцем.

Неоценимая помощь в данном случае, когда мужчина жил в Израиле две тысячи лет назад.

Я просмотрела список признаков в моем отчете. Выступающая носовая кость. Узкий носовой вход. Плоский лицевой профиль. Большие скулы. И так далее, и тому подобное.

Все соответствовало европеоиду — или его предку. Не негроид. Не монголоид.

Я запустила программу. Все параметры черепа соответствовали белому человеку. Отлично. Данные компьютера совпали с моими.

Что дальше? Был ли этот человек родом с Ближнего Востока или из Южной Европы? Еврей? Язычник? Я не знала ни одного способа это выяснить. Не поможет даже анализ ДНК.

Ладно, перейдем к росту.

Я выбрала кости ноги неповрежденными краями и измерила их на остеометрической шкале. Затем ввела данные в программу и запросила подсчет роста с использованием базы на мужчин и с тем условием, что раса не определена.

Итог: от шестидесяти четырех до шестидесяти восьми дюймов.

Следующие несколько часов я провела, тщательно исследуя каждую выпуклость и отросток, дырочку и углубление, сустав и сочленение, каждый миллиметр черепной коробки — все под увеличением. Ничего. Никаких генетических отклонений. Никаких патологических изменений и признаков болезни. Никаких травм. Никаких сквозных ранений на руках и ногах.

Выключив микроскоп, я откинулась назад. Шея и плечи давно онемели.

Может, я старею? Ну уж нет.

Я подошла к столу, опустилась в кресло и посмотрела на часы. Без пяти шесть. В Париже полночь.

Слишком поздно, чтобы звонить…

Джейк показался мне слегка выпившим и попросил подождать.

— Что случилось?

Я услышала, как он открывает банку пива.

— Это не Иисус.

— Что?!

— Тот скелет из Музея истории человечества.

— Что с ним?

— Да вот, сейчас смотрю на него.

— Что?!

— Белый мужчина средних лет, нормального роста.

— Что?!

— Ты не доживешь до конца разговора, Джейк.

— У тебя скелет, который украл Лернер?

— Кости в моей лаборатории.

— Боже!..

— Нет, не он.

— Ты уверена?

— По моим подсчетам, на момент смерти ему было едва ли шестьдесят лет.

— Не восемьдесят?

— Даже не рассчитывай.

— Может, хотя бы семьдесят?

— Сомневаюсь.

— Стало быть, он не тот старик из Масады?

— А разве имеет место убеждение, что старик из пещеры — это отдельный скелет?

— Вообще-то нет. Его кости могли смешать с основной массой. А целый скелет, возможно, принадлежал кому-то еще.

— Или его вообще не посчитали.

— Верно. — Последовала долгая пауза. — А как ты раздобыла кости?

Я рассказала о Мориссоно и о моем визите в монастырь.

— Ничего себе.

То же самое ответил Райан.

— Что ты собираешься делать?

— Для начала расскажу все своему боссу. Это ведь человеческие останки. Их нашли в Квебеке. Кроме того, они могут стать уликой в расследовании убийства.

— Ферриса?

— Да.

— Что дальше?

— Несомненно, босс попросит меня связаться с властями Израиля.

Еще одна пауза. Мокрый снег хлопал по окну и ставками стекал с него. Двенадцатью этажами ниже жуткая пробка из машин медленно продвигалась по мосту Жака Картье. Задние фонари машин образовали непрерывную красную ленту.

— А ты уверена, что это именно скелет с фотографии Кесслера?

Хороший вопрос. Об этом я как-то не подумала.

— Скорее всего, да.

— Уверена на сто процентов? Может, стоит еще раз взглянуть?

— Сейчас так и сделаю.

— Ты позвонишь мне до того, как свяжешься с израильскими властями?

— Зачем?

— Обещай, что позвонишь мне первому.

Почему бы и нет? Именно Драм заварил всю эту кашу.

— Конечно, Джейк.

Повесив трубку, я минуту сидела, держа руку на телефоне. Джейк беспокоился по поводу израильских властей. С чего бы?

Хотел первым предъявить права на опубликование открытия? Боялся упустить скелет? Не доверял своим израильским коллегам? Или израильским властям? Ничего не знаю. Почему я не спросила?