Книга Где властвует любовь, страница 36 – Джулия Куин

– Когда я вышел из дома, никакого дождя не было, – сказал Колин, оправдываясь. В его сестрице было нечто, заставлявшее его чувствовать себя восьмилетним сорванцом.

– Но небо-то наверняка хмурилось, – сказала она. Похоже, в ней самой осталось что-то от восьмилетней девчонки.

– Может, продолжим эту дискуссию, когда я немного обсохну? – осведомился он нарочито терпеливым тоном.

– Конечно, конечно, – отозвалась она с преувеличенной любезностью. – Я подожду тебя здесь.

Колин неспешно переоделся в одежду Грегори, уделив больше внимания своему галстуку, чем когда-либо за последние годы. Наконец, уверенный, что Элоиза уже скрежещет зубами, вернулся в коридор.

– Говорят, ты сегодня виделся с Пенелопой, – сообщила она, не тратя времени на вступление.

Виделся! Если бы только это.

– И кто же это говорит? – осторожно поинтересовался Колин. Он знал, что его сестра дружна с Пенелопой, но вряд ли Пенелопа стала бы откровенничать о том, что произошло между ними.

– Фелисити сказала Гиацинте.

– А Гиацинта рассказала тебе.

– Конечно.

– Нужно что-то делать, – пробормотал Колин, – со всеми этими сплетнями, которые носятся по городу.

– При чем здесь сплетни, Колин? – возразила Элоиза. – Никто не думает, что тебя интересует Пенелопа.

Если бы она говорила о какой-нибудь другой женщине, то сопроводила бы свои слова хитрым взглядом, подразумевавшим: «Или я ошибаюсь?»

Но это была Пенелопа, и даже Элоиза, ее лучшая подруга и защитница, не могла вообразить, что мужчина с репутацией и популярностью Колина может заинтересоваться женщиной с репутацией и популярностью (точнее, отсутствием таковой) Пенелопы.

Настроение Колина из плохого сделалось отвратительным.

– Как бы там ни было, – продолжила Элоиза, совершенно не догадываясь о грозе, назревавшей в ее обычно жизнерадостном брате, – Фелисити сказала Гиацинте, будто Брайерли говорил, что ты приходил к ним с визитом. Интересно, что ты там делал?

– Не твое дело, – отрезал Колин, надеясь, что она удовлетворится таким ответом, но не слишком на это рассчитывая. Однако, будучи оптимистом по натуре, сделал шаг к лестнице.

– Это насчет моего дня рождения, да? – попыталась угадать Элоиза, заступив ему дорогу с такой неожиданной прытью, что его нога уперлась в ее туфельку. Она поморщилась от боли, но Колин не проявил особого сочувствия.

– При чем здесь твой день рождения? – огрызнулся он. – До него еще… – Он осекся. Вот черт! – Одна неделя, – буркнул он.

Элоиза торжествующе улыбнулась. Затем, сообразив, что разговор устремился не в то русло, вернулась к интересующей ее теме.

– Итак, – сказала она, слегка передвинувшись в сторону, чтобы еще больше загородить ему путь, – если вы говорили не о моем дне рождения – а теперь ничто не убедит меня, что вы говорили о нем, – зачем тебе понадобилась Пенелопа?

– Неужели в этом мире нет ничего личного?

– Только не в этой семье.

Колин решил, что самый лучший выход из положения – это принять обычный беспечный вид, даже если он ни в малейшей степени к этому не расположен. Изобразив самую лучезарную из своих улыбок, он склонил голову набок и поинтересовался:

– Слышишь? Кажется, меня зовет мама?

– Никто тебя не зовет, – заявила Элоиза. – И вообще, что с тобой? Ты выглядишь очень странно.

– Со мной все в порядке.

– Ничего подобного. У тебя такой вид, словно ты побывал у дантиста.

Голос Колина понизился до невнятного бормотания:

– Всегда приятно услышать комплимент от члена семьи.

– Где же нам ждать честного беспристрастного мнения, – парировала Элоиза, – как не в собственной семье?

Колин прислонился к стене и сложил руки на груди.

– Я предпочитаю лесть честности.

– Не выдумывай.

Господи, как же у него чешутся руки! В последний раз он отшлепал Элоизу, когда ему было двенадцать. Его выпороли тогда розгами. Это был единственный случай, когда отец поднял на него руку.

– Ладно, – заявил Колин, – мне надоел этот разговор.

– Тебе надоели, – ядовито заметила Элоиза, – мои вопросы о том, зачем тебе понадобилась Пенелопа, но мы оба знаем, что я от тебя не отстану.

И тут Колин понял. Всем своим существом, от макушки до пяток, что его сестра и есть леди Уистлдаун. Все элементы головоломки совпали. В природе не было никого более настырного и упрямого, кто не жалел времени и усилий, чтобы докопаться до сути любой сплетни или намека.

Когда Элоиза чего-то хотела, она не успокаивалась, пока не получала желаемое. Ее не волновали деньги, вещи или другие материальные ценности. Предметом ее вожделения была информация. Ей нравилось все знать, и она не слезала со своей жертвы, пока не выпытывала из нее все, что хотела услышать.

Просто чудо, что ее до сих пор не разоблачили.

– Мне надо поговорить с тобой, – внезапно сказал Колин и, схватив сестру за руку, втащил в ближайшую комнату, которая оказалась ее спальней.

– Колин! – взвизгнула она, безуспешно пытаясь вырваться. – Что ты себе позволяешь?

Колин захлопнул дверь, отпустил руку Элоизы и устремил на нее грозный взгляд, скрестив руки на груди.

– Колин? – повторила она, озадаченно глядя на него.

– Я знаю про твои делишки. – Мои делишки?

И тут, дьявол ее побери, она начала смеяться.

– Элоиза! – загремел Колин. – Я, кажется, с тобой разговариваю!

– С кем же еще, – выдавила она, сгибаясь от хохота.

Колин стиснул зубы, яростно сверкая глазами.

Элоиза попыталась что-то сказать, но не выдержала и снова залилась смехом. Еще немного, мрачно подумал Колин, и ее хватит удар.

– Что, к дьяволу, с тобой происходит? – рявкнул он. Что привело ее в чувство – его тон или богохульство, – Колин не знал, но она мгновенно посерьезнела.

– Господи, – тихо произнесла она, – неужели ты это серьезно?

– А что, разве похоже, что я шучу?

– Нет, – сказала Элоиза. – Хотя вначале мне так показалось. Извини, Колин, но орать и сверкать глазами – совсем не в твоем духе. Ты выглядел почти как Энтони.

Колин никогда еще не был так близок к тому, чтобы убить свою сестру. В ее собственной комнате, в доме их матери.

– Колин? – неуверенно сказала Элоиза, начиная догадываться, что он не просто рассержен, а пребывает в бешенстве.

– Сядь. – Он указал подбородком на стул. – С тобой все в порядке?