Книга Красавица и герцог, страница 70 – Джулия Куин

– Прошло больше пяти лет, – внезапно выпалил он.

Грейс вскинула голову и посмотрела на него.

– С тех пор как ты в последний раз был дома?

Он кивнул.

– Это немалый срок.

– Очень долгий.

– Слишком долгий? – спросила Грейс.

Джек сжал яблоко.

– Нет.

Грейс съела кусочек цыпленка и снова подняла глаза.

– Хочешь, я нарежу для тебя это яблоко на дольки?

Джек рассеянно передал Грейс яблоко, казалось, он совершенно забыл о нем.

– У меня был кузен. – Какого черта он об этом заговорил? Он вовсе не собирался рассказывать Грейс об Артуре. Последние пять лет он пытался не думать о нем и гнал от себя навязчивые видения, но каждый раз, засыпая, видел перед глазами мертвое лицо брата.

– Кажется, ты упоминал, что, кроме тебя, детей в вашей семье было трое, – осторожно заметила Грейс. Не глядя на Джека, она сосредоточенно очищала яблоко от кожуры.

– Теперь осталось двое.

Грейс посмотрела на него глазами, полными сочувствия и понимания.

– Мне очень жаль.

– Артур умер во Франции. – Голос Джека звучал хрипло. Как долго он не произносил вслух имя Артура? Должно быть, пять лет.

– Ты тоже был там? – мягко спросила Грейс. Джек кивнул.

Грейс взглянула на яблочные дольки, аккуратно разложенные на тарелке. Похоже, она не знала, что теперь с ними делать.

– Ты не хочешь сказать, что в этом нет моей вины? – произнес Джек, ненавидя себя. В его голосе слышались фальшь, боль, сарказм и еще отчаяние. Казалось, он не может поверить, что все-таки заговорил.

– Меня там не было, – ответила Грейс. Глаза Джека не отрывались от ее лица. – Я не представляю, в чем ты можешь быть виноват, но меня там не было. – Она наклонилась и накрыла ладонью руку Джека. – Мне очень жаль. Вы были близки?

Джек кивнул и отвернулся, притворившись, что рассматривает деревья.

– В детстве, пожалуй, не очень, но после окончания школы… – он ущипнул себя за переносицу, не зная, как объяснить, сколь многим обязан Артуру, – …мы обнаружили, что у нас много общего.

Пальцы Грейс сжали его руку.

– Трудно терять тех, кого любишь.

Джек повернулся, с облегчением ощутив, что глаза его остались сухими.

– Когда ты потеряла родителей…

– Это было ужасно. – Губы Грейс дрогнули, но то была не улыбка, а гримаса боли. Незаметное, едва уловимое движение. – Я не думала, что умру, – тихо произнесла Грейс, – просто не знала, как буду жить дальше.

– Я бы хотел… – начал было Джек и осекся. Он не знал, чего хотел бы. Быть рядом с ней в это страшное время? Но какой от него был бы прок? Пять лет назад он сам был сломлен обрушившимся на него горем.

– Меня спасла герцогиня. – Грейс криво усмехнулась. – Разве не забавно?

Брови Джека удивленно поползли вверх.

– Да что ты! Герцогиня ничего не делает по доброте душевной.

– Речь не о том, почему она это сделала. Если бы не она, меня заставили бы выйти замуж за моего кузена.

Джек взял ее руку и поднес к губам.

– Я рад, что этого не случилось.

– Я тоже, – кивнула Грейс. В выражении ее лица не было и тени нежности. – Он отвратителен.

Джек рассмеялся:

– А я надеялся, ты рада, что дождалась меня.

Грейс бросила на него лукавый взгляд и отняла руку.

– Ты не знаком с моим кузеном, сразу видно.

Джек наконец-то взял дольку яблока и откусил кусочек.

– Не слишком ли много гадких родственников у нас с тобой?

Грейс задумчиво скривила губы и покосилась на карету.

– Мне нужно вернуться к ней.

– Нет, не нужно, – твердо возразил Джек.

Грейс вздохнула. Ей не хотелось испытывать жалость к герцогине, особенно после той безобразной сцены в гостинице. Но разговор с Джеком напомнил Грейс о прошлом и о том, как много сделала для нее Августа Кавендиш.

– Она совсем одна, – смущенно проговорила девушка.

– Она это заслужила, – убежденно отрезал Джек, с удивлением глядя на Грейс. Казалось, он искренне недоумевает, что тут обсуждать.

– Никто не заслуживает одиночества.

– Ты и правда в это веришь?

Грейс не верила, но…

– Я хотела бы в это верить.

Джек с сомнением покачал головой. Грейс приподнялась и огляделась, желая убедиться, что их никто не слышит.

– В любом случае тебе не стоило целовать мне руку у всех на виду.

Она встала и быстро отступила, прежде чем Джек успел ответить.

– Ты уже пообедала? – окликнула ее Амелия.

Грейс кивнула:

– Да. Иду к карете, узнать, не нужно ли чего-нибудь герцогине.

Амелия посмотрела на подругу как на умалишенную. Грейс пожала плечами:

– Каждый из нас заслуживает, чтобы ему дали второй шанс. – Она ненадолго задумалась и добавила, обращаясь скорее к себе самой: – В это я действительно верю. – Она направилась к карете. Подножка оказалась слишком высокой, чтобы можно было взобраться на нее без посторонней помощи, и, не увидев поблизости грумов, Грейс громко позвала:

– Ваша светлость! Ваша светлость! – Ответа не последовало, и Грейс крикнула чуть громче: – Мадам!

В открытой двери показалось разгневанное лицо герцогини.

– Чего вы хотите?

Грейс напомнила себе, что не зря столько лет исправно просиживала в церкви воскресные утренние часы.

– Я хотела спросить, не нужно ли вам чего-нибудь, ваша светлость?

– Это еще зачем?

О Господи, вот так подозрительность!

– От доброты душевной, – отозвалась Грейс, теряя терпение. «Интересно, что она на это скажет?» Грейс сложила руки на груди, дожидаясь ответа герцогини.

Старуха смерила ее долгим взглядом и процедила сквозь зубы:

– Опыт подсказывает мне, что добрые люди не кричат о своей доброте.

Грейс боролась с искушением поинтересоваться, о каком опыте идет речь. Исходя из ее собственного опыта, добрые люди избегали общества Августы Кавендиш.

Нет, устыдилась она, это было бы недостойно.

Грейс тяжело вздохнула. В конце концов, она вовсе не обязана помогать герцогине. Теперь она сама себе хозяйка, зачем ей заботиться о старухе? Но разве душевная доброта и порядочность – пустые слова? Нет, она останется верна себе, независимо от обстоятельств. Все эти пять лет она прислуживала герцогине не по собственной воле, а в силу необходимости. А сейчас…