Книга Скандалы высшего света, страница 22 – Джулия Куин

— Любой красивый поступок покажется необычным и неожиданным, — ворчливо заметил Дэвид.

— Точно, — подтвердил Клайв. Посмотрел на брата и увидел, что тот улыбается.

— И что же мне делать? — Дэвид не привык спрашивать совета, но выхода не было.

Клайв встал и откашлялся.

— Какой интерес, если что-то придумаю я?

— Огромный интерес, — уверенно заявил Дэвид.

— Нет уж, поразмысли сам, — жестоко отказал Клайв. — И реши, какой именно поступок считаешь красивым и романтичным. Каждый настоящий мужчина должен хотя бы раз в жизни проявить творческую фантазию.

— Не терзай! — со стоном взмолился Дэвид. — Ты же прекрасно знаешь, что красивые поступки не в моем стиле.

Брат усмехнулся:

— Что ж, придется слегка изменить стиль, хотя бы на время. — Он на секунду задумался и вдруг рассмеялся. — Хотя бы на один-единственный день. Если мне не изменяет память, скоро День святого Валентина. Да, меньше чем через две недели. — Мысль ему определенно понравилась.

Дэвид похолодел. Сердце ушло в пятки. О Господи! День святого Валентина! Истинное наказание для всякого здравомыслящего человека. Под угрозой романтических поступков День святого Валентина превращался в день страшного суда.

На непослушных ногах граф перебрался в кресло.

— День святого Валентина, — снова трагически простонал он.

— Никуда не денешься, — вынес безжалостный приговор брат.

Дэвид ограничился убийственным взглядом.

— Кажется, мне пора, — благоразумно решил Клайв.

Лорд Ренминстер не счел нужным попрощаться.

Итак, День святого Валентина. Мог бы и сам догадаться. Лучшее, самое подходящее время для признания в любви.

Но только в том случае, если человек склонен к романтике, поэзии и прочим глупостям. А он, Дэвид, слеплен из иного теста.

Что же делать?

На следующее утро Сюзанна проснулась и поняла, что чувствует себя не выспавшейся, утомленной, раздраженной и несчастной.

Ночь прошла без сна, в мучительных переживаниях.

Нет, разумеется, она спала, если кому-то непременно нужна точность. Нельзя сказать, что она всю ночь пролежала, не сомкнув глаз. Но в то же время отлично помнила, как часы показывали половину второго, потом половину третьего, половину четвертого, четверть шестого и, наконец, шесть. И это притом, что спать легла в полночь.

Так что если даже и спала, то урывками.

И теперь ей было очень-очень плохо. Ужасно.

Проблема заключалась не в усталости и не в раздражении.

Болело сердце.

Прежде ничего подобного ощущать не приходилось: боль казалась почти физической. Накануне что-то случилось. Между ней и Дэвидом что-то произошло. Это «что-то» началось раньше и возможно, во время разговора в театре. Потом постепенно росло и вот вчера, в сугробе, случилось.

Они весело смеялись, а потом она заглянула Дэвиду в глаза. Впервые увидела его по-настоящему и влюбилась.

Ничего страшнее невозможно было придумать. Прямой путь к катастрофе и разбитому сердцу. Клайва она, по крайней мере, не любила. Думала, что любит, но на самом деле большую часть времени проводила в размышлениях, пытаясь понять собственные чувства. А когда он ее бросил, пострадало не сердце — пострадала гордость.

И вот с Дэвидом все получилось иначе.

Сюзанна не знала, что делать.

Лежа ночью без сна, рассудила, что жизнь бросила ее на распутье трех дорог.

Первая дорога вела к счастью: Дэвид любил ее, она любила Дэвида. Оставалось лишь признаться, друг другу и жить вместе долго и счастливо.

Наверное, следовало подождать, пока лорд Ренминстер заговорит о чувствах. Ведь если действительно любит, то непременно решится на романтическое признание.

В полном отчаянии Сюзанна закрыла глаза. На самом деле она понятия не имела об истинном отношении графа. Вполне возможно, перед ней откроется вторая дорога: Дэвид ухаживает лишь для того, чтобы вызвать раздражение Клайва. Если это действительно так, то совершенно непонятно, что делать. Самое правильное, наверное, — бежать от него как от чумы и верить, что разбитое сердце рано или поздно заживает.

Но наиболее вероятной казалась третья дорога: Дэвид относится к ней с симпатией, но не любит, а на каток пригласил просто так, для разнообразия. Сценарий вполне правдоподобный: светские джентльмены нередко так поступали.

Сюзанна со стоном упала на подушку. Не важно, по какому из путей будут развиваться события, — ни один не вел к простому и ясному решению.

— Сюзанна?

Голос сестры заставил вернуться к действительности.

— У тебя была открыта дверь, — сообщила Легация.

— Неправда.

— Ну, хорошо, неправда, — согласилась Летиция и вошла. — Но я услышала странные звуки и решила проверить, все ли у тебя в порядке.

— Опять неправда, — возразила Сюзанна и уставилась в потолок. — Ты услышала странные звуки и решила проверить, что я делаю.

— И это тоже, — снова согласилась сестра. Не получив объяснения, поинтересовалась: — Так что же ты делала?

Глядя в потолок, Сюзанна усмехнулась:

— Издавала странные звуки.

— О Господи!

— Хорошо, признаюсь, — сдалась Сюзанна, поскольку понимала, что утаить секрет от сестры все равно не удастся. — Пытаюсь справиться с сердечной болью, но если хоть кому-нибудь расскажешь, то я…

— Обрежешь мне волосы?

— Оторву язык!

Летиция улыбнулась и плотно закрыла за собой дверь.

— Рот на замке, — заверила она. Подошла к кровати и присела на край. — Это граф?

Сюзанна кивнула.

— Ой, как хорошо! Любопытство взяло свое.

— Почему хорошо?

— Потому что граф мне очень нравится.

— Но ведь ты его совсем не знаешь. Летиция мудро покачала головой:

— Характер угадать нетрудно.

Сюзанна задумалась. Права ли сестра? В конце концов, сама она долгое время считала Дэвида высокомерным, холодным и бесчувственным. Впрочем, мнение основывалось лишь на словах Клайва.

Но как только появилась возможность узнать графа ближе, сразу возникла симпатия, а потом — совсем скоро — родилось чувство.

— И что же мне теперь делать? — шепотом спросила Сюзанна.

Летиция растерянно пожала плечами:

— Понятия не имею. Сюзанна печально вздохнула:

— И я тоже.

— А он знает?

— Нет. Думаю, что не знает.