Книга Правдолюбцы, страница 76 – Зои Хеллер

— Пусть Президент Соединенных Штатов знает, что мы не приемлем его лживые доводы в пользу войны. Мы — ответственные граждане, нас не проведешь! Мы задаем вопросы! И требуем ответов! Мы не готовы пожертвовать нашими сыновьями и дочерьми ради войны за нефть!

Передние ряды митингующих откликались впечатляющим ревом. На окраине луга, там, где под деревом расположились Одри с Ханной и Джин, реакция сводилась к вежливым хлопкам, словно аплодировали умелому гольфисту.

Одри копалась в портативном холодильнике Джин.

— Что это? — спросила она, вынимая пластиковую коробку.

— Салат из морепродуктов, — ответила Джин. — Попробуй. Очень вкусно.

Одри наморщила нос:

— А бутербродов ты не прихватила?

Гигантские микрофоны визгливо зафонили, и все трое, гримасничая, зажали уши ладонями.

— Нет, дорогая, — сказала Джин, когда визг стих. — Но там есть багет и немного паштета. Можешь намазать себе бутерброд.

— Да ну его, — Одри отодвинулась от сумки, — все равно есть не хочется.

Ее свекровь в темных роговых очках клевала носом, сидя в инвалидной коляске. Ханна выглядела почти шикарно — ни дать ни взять, Джоан Кроуфорд, только слегка приболевшая.

— Ты в порядке, Нана? — громко осведомилась Одри.

Старуха вздрогнула и устремила взгляд на сцену:

— Кто эта женщина?

— Сьюзан Сарандон, актриса, — пояснила Джин. — Хорошая актриса.

— Она миловидная, — одобрительно заметила Ханна.

— С такого расстояния любая покажется красавицей, — буркнула Одри. — А посмотреть на нее вблизи — кожа, поди, вся в складку.

— Ой! — воскликнула Джин. Вдоль толпы расхаживал человек на ходулях в костюме Дяди Сэма. — Здорово, правда?

Одри мрачно взглянула на нее. Джин нарядилась в то, что она в шутку называла «агитпроповским прикидом», — безразмерную блузу, какие носят художники, серые легинсы и дурацкую вязаную шапочку, которую ей недавно привезли с Ямайки. Это уже выходило за всякие рамки. Одри намеревалась сделать подруге внушение, когда выдастся свободная минутка.

— Никогда не понимала, как им это удается. — Ханна разглядывала человека на ходулях. — Упадешь — костей не соберешь.

— Но выглядит забавно, — сказала Джин. — Я бы сама хотела как-нибудь попробовать.

— Ах, Джин, сердцем ты по-прежнему молода! — язвительно обронила Одри.

Рассеянно улыбнувшись, Джин обратилась к Ханне:

— По-моему, митинг получился отличный!

— Да, чудесный! — согласилась старуха.

— Что вы несете? — возмутилась Одри. — Зрелище просто жалкое! Для того чтобы попасть в новостную программу, надо собрать не меньше ста тысяч человек. Этот междусобойчик удостоится лишь пары строчек в завтрашних газетах.

— И с погодой нам необычайно повезло, — упрямо радовалась Джин.

— А вот об этом даже в газетах не упомянут, — хмуро добавила Одри.

Все замолчали.

— Хорошо! — вскочила Джин. — Пожалуй, прогуляюсь-ка я и поснимаю, если не возражаете.

— Кто же тебе запретит, вольной пташке! — Одри с блеском удалось разом обидеть и обидеться.

В сотне метрах от пикникующих женщин на траве сидела Роза в окружении семерых подопечных из «Девичьей силы». Девочки заинтересовались лежачими демонстрантками в масках из папье-маше, изображающих череп, и огромных подгузниках.

— Что они делают, блин?

— Да они чокнутые.

— Зачем они нацепили эти уродские маски?

— Дура, они протестуют.

— На них подгузники. Это еще почему?

— Может, они гадят под себя.

— О, блин! Они — засранки! Засранки!

— Прекратите! — рассердилась Роза. — Немедленно прекратите! Вы ведете себя крайне дурно!

Сегодня Роза в последний раз выводила девочек «в свет». Две недели после подачи заявления об увольнении истекали в следующий четверг, и митинг, по сути, был прощанием руководительницы с группой. Однако протекало это событие довольно нервно — видимо, чтобы ни у кого не оставалось сожалений, думала Роза. Рафаэль, который по-прежнему почти с ней не разговаривал, в последний момент отпросился с работы, сославшись на якобы больное горло, а девочки, прежде никогда не бывавшие на политических акциях, совсем распоясались. Роза уже трижды отчитала их за то, что они принимались скандировать речевки собственного сочинения, когда кто-нибудь выступал с трибуны.

Одна из девочек похлопала Розу по плечу:

— Ро, не ругайся. Я только хочу знать, почему они это делают.

— Ну а как ты сама думаешь, Малиша? Что у них написано на плакатах? «Гибель за нефть не для наших детей». Что, по-твоему, это значит?

— Без понятия, — призналась девочка.

— Они хотят сказать, что наше правительство хочет вторгнуться в Ирак лишь затем, чтобы завладеть их нефтяными ресурсами…. А ты знаешь, что такое «нефтяные ресурсы»?

Но Малиша уже не слушала. Она, хихикая вместе с другими девочками, указывала пальцем на проходившую мимо пожилую белую женщину в раста-шапочке.

— Ой, что у нее на голове! Она воображает себя раста!

— Раста-тетенька! Вы любите Боба Марли?

Роза пригнулась, но было поздно: Джин успела ее заметить.

— Хо! Роза! — крикнула она и направилась к группе. — Привет! Всем привет!

Когда обнаружилось, что Роза знакома с этим странным созданием, девочек обуяло столь безудержное веселье, что некоторые из них повалились на землю, корчась от смеха.

— Роза, дорогая! — Джин поцеловала ее в щеку. — Просто фантастика, что мы здесь встретились!

— Здравствуй, — ответила Роза. — Девочки, познакомьтесь, это Джин. А это — Малиша, Шанель, Даниэль, Кьянти…

Джин улыбнулась им с тем безмерным добросердечием, которое белые либералы средних лет приберегают специально для цветной молодежи.

— Рада, очень рада! Как славно, что вы, совсем еще юные, пришли на этот митинг. Помните, мы рассчитываем на вас, только вы сможете вытащить нас из болота, в котором мы все увязли!

Девочки уставились на нее, раскрыв рты.

— Здесь твоя мама с Ханной, — сообщила Джин Розе. — Пойди поздоровайся с ними.

— Э-э… я не могу оставить девочек.

— А кто тебе велит их оставлять? Идите все вместе.

— Ура! — заорала Кьянти. — Нам покажут Розину маму!

— Честное слово, Джин, — сказала Роза, — это не самая удачная идея. Мы с мамой не очень-то ладим в последнее время.

Джин ухватила Розу за предплечье:

— Дорогая, не будь лежачим камнем. Все идемте со мной! — Ее хрупкие пальцы оказались на удивление сильными.