Книга Влюбиться в звезду, страница 44 – Джулия Лэндон

– Так здорово, что ты умеешь на этом летать, – сказала она, потянувшись к круговой шкале. Джек схватил ее за запястье. Одри посмотрела сначала на него, потом на свое запястье.

– Лучше ничего не трогай, – предупредил Джек. Похоже, он не мог отпустить ее запястье, и Одри приподняла золотистую бровь. Джек неохотно отпустил.

Одри улыбнулась. В глазах поблескивал смех. Джек смотрел вперед, в ночь.

– Как тебе понравилось сегодняшнее шоу? – поинтересовалась Одри.

– Фантастика. Как всегда.

– Правда? – спросила она, как будто удивилась этому ответу, и повернулась, насколько позволял ремень. – Можно, я кое-что спрошу? Как по-твоему, «Осколки моего сердца» должны идти перед или после «Вне себя»? Я никак не могу решить – не знаю, хочу ли я медленное вступление к «Вне себя» или медленный выход из него. Мы пробовали и так, и эдак, и я никак не могу решить, что лучше.

Джек, никогда не обращавший внимания на порядок номеров, пожал плечами:

– Не знаю. Мне кажется, нормально так, как есть.

– Хммм, – прищурившись, протянула Одри. – Не знаю. Может, вообще передвинуть его в самое начало? Ну, понимаешь – начинать медленно и спокойно.

Джек промолчал, подумав, что вокруг нее вполне достаточно людей, которые в состоянии решить этот вопрос.

– А какая песня тебе больше всего нравится? – спросила Одри.

– «Сложные меры», – тут же ответил он и фыркнул, услышав, что Одри удивленно ахнула.

– Ты шутишь! Она такая медленная и…

– Это одна из твоих старых песен, – перебил он. – Я бы хотел, чтобы ты пела их почаще.

Одри усмехнулась.

– Я тоже неравнодушна к старым песням, – призналась она и чистым, прекрасным голосом пропела несколько тактов из «Сложных мер». Джек начал кивать в такт музыке. Одри засмеялась и замолчала. – Давай! Пой со мной!

Джек хмыкнул и помотал головой.

– Я веду самолет. Ты поешь.

– Ну давай! – повторила Одри и слегка толкнула его. – Ты же ее много раз слышал!

Она снова запела, и Джек послушно присоединился таким визгливым голосом, что это напомнило ему собачью свору, воющую на луну. Через несколько мгновений Одри согнулась пополам от хохота.

– Ты ужасен! – радостно воскликнула она.

– Спасибо, – ухмыльнулся Джек.

– Все, ты победил. Ты ведешь самолет, я пою, – весело произнесла Одри и просияла улыбкой, словно просочившейся ему в поры. Она промычала еще несколько тактов песни, а потом снова посмотрела на Джека. – А почему эта песня нравится тебе больше всех?

Он толком и не знал. Это была песня о любви, и ему очень нравилось, как чувственно звучит в ней голос Одри. Почти так же чувственно, как сейчас, когда она тихонько напевает себе под нос.

– Просто она больше всего похожа на тебя, – сказал Джек.

– Правда? Это как?

Он понятия не имел как, знал только, что это правда.

– Я толком не знаю, – сознался Джек. – Но мне кажется, что в тебе больше энергии и жизненности, чем может передать поп-музыка, а вот в балладах все это проявляется по-настоящему.

– Жизненности?

Джек посмотрел на нее:

– Ну, понимаешь – хорошие времена и плохие времена. Сердечная боль и счастье. На самом деле тебя гораздо больше, чем вся эта жвачка.

Одри посмотрела ему в глаза, задумчиво покивала и отвернулась, глядя на скопление огней внизу, отмечающих города.

– Моя жизнь жвачкой не была, это уж точно.

– Ничего, если я спрошу, что с твоим братом?

Она кинула на него подозрительный взгляд.

– Ладно, не важно.

– Извини, – успокоившись, ответила Одри. – Просто всякий раз я пугаюсь, что люди вынюхивают что-нибудь для передачи в бульварную прессу. – Она вздохнула и покачала головой. – Вот и говори о параноиках.

– Мне кажется, у тебя есть все основания быть параноиком.

Она улыбнулась:

– Но я уже давным-давно поняла, что могу тебе доверять. Это просто привычка.

Джек сразу почувствовал себя лучше.

– Мой брат, – вздохнула она, откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди. – Даже не знаю, с чего начать. Например, вот с этого: он был одним из самых талантливых гитаристов во всем Техасе. Во всяком случае, я твердо уверена, что он мог бы добиться очень многого. Еще детьми мы с ним уходили в гараж и играли там на гитарах, чтобы не слышать, как ссорятся родители.

Джек посмотрел на Одри – она застенчиво улыбнулась.

– Мама и папа ненавидели друг друга с тех пор, как родился Аллен, и дня не проходило без того, чтобы нам об этом не напомнили.

– М-да.

– Вот именно, м-да. В общем, моя сестра Гейл, когда это начиналось, просто уходила из дома со своими кавалерами, а мы с Алленом еще были слишком маленькими, поэтому отсиживались в гараже. Он на два года младше меня, – добавила она. – Он меня просто обожал. Если бы я велела этому мальчику спрыгнуть с моста, он бы прыгнул с улыбкой на губах. И еще он обожал играть на гитаре – гораздо больше, чем я, – со смехом призналась Одри. – Ирония судьбы, правда?

– Есть немного, – согласился Джек. – Он до сих пор играет?

– Не думаю, – ответила Одри. – Мы были близки до сих пор, пока не пошли в старшие классы, ты сам знаешь, как оно там бывает. У него свои друзья, у меня – свои. И в гараже мы больше не отсиживались. Я продолжала играть, а вот Аллен… Аллен к этому времени начал играть в свои игры. Я так и не поняла, что сталось с мечтой.

– С мечтой? – переспросил Джек.

– Да, – кивнула Одри, снова посмотрев на него. – Мы заключили договор – как только сумеем, уедем из Редхилла и создадим свою группу. Мы были твердо намерены уехать в Остин и получить там хоть какую-то работу. Я закончила школу в семнадцать, решила, что поеду в Остин первой и на месте соображу, где мы с ним будем жить и как сколотим группу. Он, конечно, хотел, чтобы я осталась – понимаешь, из-за мамы и папы… – Не договорив, Одри замолчала и отвернулась, чтобы Джек не видел ее лица. – Никто из нас не хотел с ними жить. И Аллен был еще маленьким, а я… я не могла не уехать, – совсем тихо поговорила она. – Я не могла больше терпеть.

Одри замолчала и рассеянно провела пальцем по своим шортам.

– Я не могла не уехать, – повторила она. – Но я сказала Аллену: когда закончишь школу, приезжай ко мне, я найду тебе место. Но он так и не приехал. И на гитаре играть совсем перестал, а дальше выяснилось, что он то и дело попадает в беду. Можно и не говорить, что все покатилось под горку. В общем, мы не были образцовой семьей, – сказала она. – Тебе не кажется, что здесь довольно прохладно?

– За моим креслом висит куртка, – произнес Джек, мотнув в ту сторону головой.