Онлайн книга «Обрыв»
Он вглядывался в дремлющего Марка, у Леонтья тоже слипались глаза. — Пора домой, — сказал Райский. — Прощай, Леонтий! — Куда же я его дену? — спросил Козлов, указывая на Марка. — Оставь его тут.. — Да, оставь козла в огороде! А книги-то? Если б можно было передвинуть его с креслом сюда, в темненькую комнату, да запереть! — мечтал Козлов, но тотчас же отказался от этой мечты. — С ним после и не разделаешься! — сказал он, — да еще, по жалуй, проснется ночью, кровлю с дома снесет! Марк вдруг засмеялся, услыхав последние слова, и быстро вскочил на ноги. — И я с вами пойду, — сказал он Райскому и, надевши фуражку, в одно мгновение выскочил из окна, но прежде задул свечку у Леонтья, сказав: — Тебе спать пора: не сиди по ночам. Смотри, у тебя опять рожа желтая и глаза ввалились! Райский последовал, хотя не так проворно, его примеру, и оба тем же путем, через садик, и перелезши опять через забор, вышли на улицу. — Послушайте, — сказал Марк, — мне есть хочется: у Леонтья ничего нет. Не поможете ли вы мне осадить какай-нибудь трактир? — Пожалуй, но это можно сделать и без осады… Нет, теперь поздно, так не дадут — особенно когда узнают, что я тут: надо взять с бою. Закричим: «Пожар!», тогда отворят, а мы и войдем. — Потом выгонят. — Нет, уже это напрасно: не впустить меня еще можно, а когда я войду, так уж не выгонишь! — Осадить! Ночной шум — как это можно? — сказал Райский. — А! испугались полиции: что сделает губернатор, что скажет Нил Андреич, как примет это общество, дамы? — смеялся Марк. — Ну, прощайте, я есть хочу и один сделаю приступ… — Постойте, у меня другая мысль, забавнее этой. Моя бабушка — я говорил вам, не может слышать вашего имени и еще недавно спорила, что ни за что и никогда не накормит вас… — Ну, так что же? — Пойдемте ужинать к ней: да кстати уж и ночуйте у меня! Я не знаю, что она сделает и скажет, знаю только, что будет смешно. — Идея недурна: пойдемте. Да только уверены ли вы, что мы достанем у ней ужин? Я очень голоден. — Достанем ли ужин у Татьяны Марковны? Наверное можно накормить роту солдат. Они молча шли дорогой. Марк курил сигару и шел, уткнувши нос в бороду, глядя под ноги и поплевывая. Они пришли в Малиновку и продолжали молча идти мимо забора, почти ощупью в темноте прошли ворота и подошли к плетню, чтобы прелезть через него в огород. — Вон там подальше лучше бы: от фруктового сада или с обрыва, — сказал Марк. — Там деревья, не видать, а здесь, пожалуй, собак встревожишь, да далеко обходить! Я все там хожу… Вы ходите…сюда, в сад? Зачем? — А за яблоками! Я вон их там в прошлом году рвал, с поля, близ старого дома. И в нынешнем августе надеюсь, если… вы позволите… — С удовольствием: лишь бы не поймала Татьяна Марковна! — Нет, не поймает. А вот не поймаем ли мы кого-нибудь? Смотрите, кто-то перескочил через плетень: по-нашему! Э, э, постой, не спрячешься. Кто тут? Стой! Райский, спешите сюда, на помощь! Он бросился вперед шагов на десять и схватил кого-то. — Что за кошачьи глаза у вас: я ничего не вижу! — говорил Райский и поспешил на голос. Марк уже держал кого-то — этот кто-то барахтался у него в руках, наконец упал наземь, прижавшись к плетню. — Ловите, держите там: кто-то еще через плетень пробирается в огород! — кричал опять Марк. Райский увидел еще фигуру, которая уже влезла на плетень и вытянула ноги, чтоб соскочить в огород. Он крепко схватил ее за руку. — Кто тут? Кто ты? Зачем? Говори! — спрашивал он. — Барин! пустите, не губите меня! — жалобно шептал женский голос. — Это ты, Марина! — сказал Райский, узнав ее по голосу, — зачем ты здесь? — Тише, барин, не зовите меня по имени: Савелий узнает, больно прибьет! — Ну, ступай, иди же скорей… Нет, постой! кстати попалась: не можешь ли ты принести ко мне в комнату поужинать что-нибудь? — Все могу, барин: только не губите, Христа ради! — Не бойся, не погублю! Есть ли что-нибудь на кухне? — Все есть: как не быть! целый ужин! Без вас не хотели кушать, мало кушали. Заливные стерляди есть, индейка, я все убрала на ледник… — Ну, неси. А вино есть ли? — Осталась бутылка в буфете, и наливка у Марфы Васильевны в комнате… — Как же достать: разбудишь ее? — Нет, Марфа Васильевна не проснется: люта спать! Пустите, барин — муж услышит… — Ну, беги же, «Земфира», да не попадись ему, смотри! — Нет, теперь ничего не возьмет, если и встретит: скажу на вас, что вы велели… Она засмеялась своей широкой улыбкой во весь рот, глаза блеснули, как у кошки, и она, далеко вскинув ноги, перескочила через плетень, юбка задела за сучок. Она рванула ее, засмеялась опять и, нагнувшись, по-кошачьи, промчалась между двумя рядами капусты. А Марк в это время все допытывался, кто прячется под плетнем. Он вытащил оттуда незнакомца, поставил на ноги и всматривался в него, тот прятался и не давался узнавать себя. — Савелий Ильич! — заискивающим голосом говорил он, — ничего такого…вы не деритесь: я сам сдачи сдам… — Что-то лицо твое мне знакомо! — сказал Марк, — какая темнота! — Ах, это не Савелий Ильич, ну, слава-те господи! — радостно сказал, отряхиваясь, незнакомый. — Я, сударь, садовник! Вон оттуда… Он показал на сад вдали. — Что ты тут делаешь? — Да… пришел послушать, как соборный колокол ударит… а не то чтоб пустым делом заниматься… У нас часы остановились. — Ну тебя к черту! — сказал Марк, оттолкнув его. Тот перескочил через канаву и пропал в темноте. Райский между тем воротился к главным воротам: он старался отворить калитку, но не хотел стучаться, чтоб не разбудить бабушку. Он услышал чьи-то шаги по двору. — Марина, Марина! — звал он вполголоса, думая, что она несет ему ужин, — отвори! С той стороны отодвинули задвижку; Райский толкнул калитку ногой, и она отворилась. Перед ним стоял Савелий: он бросился на Райского и схватил его за грудь… — А, постой, голубчик, я поквитаюсь с тобой — вместо Марины! — злобно говорил он, — смотри, пожалуй, в калитку лезет: а я там, как пень, караулю у плетня!.. Он припер спиной калитку, чтоб посетитель не ушел. — Это я, Савелий! — сказал Райский. — Пусти. — Кто это? — никак барин! — в недоумении произнес Савелий и остановился, как вкопанный. |