Онлайн книга «Преисподняя»
— Гм… Я тут смотрю на спектрограмму, выданную «Хищником» минут пять назад. За это время вряд ли что изменилось. Восемьдесят девять процентов азота. Кислород к норме даже не приближается. Водород, похоже, подскочил больше всего. Вот вам и ответ. Он замолчал. Бранч сказал: — Мы внимательно слушаем. — Да, — произнес Кокс. — Что «да»? — Да, можете лететь. Вам-то не придется этим дышать, а турбина будет работать. Нет проблем. — Вы мне скажите, — попросил Бранч, — если никаких проблем, то почему мне нельзя этим дышать? — Потому, — объяснил судебный химик, — что это было бы неосмотрительно. — У меня же есть счетчик, — сказал Бранч. Чертова предусмотрительность. Умник из Стэнфорда сглотнул. — Не поймите меня неправильно. Азот — штука не страшная. Мы дышим-то в основном азотом. Без него и жизнь невозможна. Вон в Калифорнии люди вовсю отстегивают за него зелень. Слыхали про сине-зеленые водоросли? Производство азота органическим способом. Считается, что от него память становится прямо-таки вечной… Бранч прервал: — Так это безопасно? — Приземляться я бы не советовал. Определенно. Ну, если только у вас прививки от холеры, гепатита и заодно от бубонной чумы. Да еще вода… риск заражения там просто зашкаливает. Потом придется весь вертолет помещать в карантин. — В конечном счете, — снова начал Бранч, повышая голос, — машина там будет летать или нет? — В конечном счете, — подвел итог химик, — да. Внизу колыхалась зловонная жидкость. На поверхности покачивались кости. Булькали пузыри. Какой-то первобытный бульон. Словно дыхание тысяч легких. Словно покойники заговорили. Бранч решился: — Сержант Джефферсон! У вас есть личное оружие? — Так точно, сэр, — ответила она. Всем было велено держать оружие при себе. — Зарядите один патрон, сержант. — Сэр? Заряжать оружие запрещалось, если не грозило нападение неприятеля. Бранч не стал больше тянуть со своей шуткой: — Если окажется, что тот парень, с которым я сейчас разговаривал, ошибся, пальните в него разок. Где-то в эфире одобрительно хрюкнул Макдэниелс. — В ногу, сэр, или в голову? Умница, подумал Бранч. Он моментально выстроил ведомые машины по краям азотного облака, проверил и перепроверил орудия и поплотнее натянул кислородную маску. — Ну что ж, — сказал майор, — будем разбираться. 04 ч 25 мин Он шел на снижение — за спиной сидел его верный штурман. «Апачи» подойдут не спеша, медленно, поочередно исключая опасности, одну за другой. Три машины, словно три разгневанных архангела, спустятся с небес и завладеют этим выморочным местом. Однако стэнфордский специалист по судебной химии ошибся. «Апачам» здешний коктейль не понравился. Не прошло и десяти секунд, как раздался хлопок и двигатель выбросил струю пламени. Указатель температуры выхлопного газа пересек красную отметку. В обязанности Бранча входила готовность к внештатным ситуациям. Летчиков готовят не только к полетам, но и к падениям. Именно такое механическое повреждение у Бранча случилось впервые, однако представлял он его не раз. Когда двигатель отказал и приборы вышли из строя, Бранч не запаниковал. Пытаясь компенсировать возросшие обороты, изменил шаг винта. Перестало подаваться электричество. — Двигатель вышел из строя, — спокойно доложил Бранч. Наверху у лопастей тем временем расцвел ярко-голубой шар, похожий на огни святого Эльма. Машина окончательно отказала, и Бранч объявил: — Вхожу в авторотацию. Авторотация означала, что двигатель полностью парализован. — Иду вниз, — доложил он. Вот так. Никаких упреков, никаких эмоций. «Отомсти за меня, Макдэниелс». — Вы разбились, майор? — Никак нет, — ответил Бранч. — Земли не вижу. Турбина взорвалась. Бранч умел выполнять авторотацию. Он интуитивно изменил шаг винта и вошел в крутое скольжение, близкое к полету. Даже при парализованном двигателе центробежная сила продолжает вращать лопасти винта, благодаря чему можно совершить вынужденную посадку. Теоретически. А при скорости падения тысячу семьсот футов в минуту на эту попытку остается секунд тридцать. Бранч тренировался выполнять авторотацию тысячи раз, но не посреди ночи и не в ядовитом лесу. Поскольку питание отключилось, фары не горели. На Бранча навалилась темнота; он вздрогнул от ее натиска. Глаза не успели привыкнуть. Нет даже времени, чтобы глянуть в окуляр ночного видения. Чертовы приборы! Нужно было полагаться только на зрение. Впервые Бранч испугался. — Ничего не вижу, — спокойно сказал он. Он отогнал образ деревьев, готовых вспороть машине брюхо, и доверился силе лопастей. «Держи уклон, а винт крутится сам». Мертвый лес представлялся Бранчу неотвратимым — как ножи хулиганов на темной улице. Он отлично знал, что деревья падение не смягчат. Ему хотелось извиниться перед Рамадой — молодым отцом, который годился ему в сыновья. «Куда я нас затащил?» Только тут Бранч понял, что окончательно потерял управление, и доложил: — Терплю бедствие. Вертолет с металлическим скрежетом вошел в верхние ветки; сучья скребли алюминий, выламывали шасси, как будто хотели выцарапать людей из чрева машины. Несколько секунд вертолет скорее планировал, чем падал. Лопасти обламывали ветки, стволы обламывали лопасти. Лес вцепился в машину мертвой хваткой. Вертолет обрушился на землю. Шум стих. Вмявшись носом в дерево, машина тихонько покачивалась, словно колыбель. Бранч поднял руки с пульта. Вот и все. Он потерял сознание. Потом очнулся. Его стошнило прямо в маску. В темноте и дыму, дергая ремешки, он снял ее и с трудом высунулся наружу. Мгновенно Бранч почувствовал, как легкие и кровь наполняются ядом — ощутил его запах и вкус. Воздух обжигал горло. Бранч почувствовал, что болен, болен целую вечность, поражен до самых костей. Маска, с тревогой вспомнил он. Одна рука не действовала. Бранч попытался найти маску здоровой рукой. Кое-как очистил и прижал к лицу. Кислород леденил горло, поврежденное парами аммиака. — Рам? — каркнул Бранч. Тишина. — Рам?! Бранч чувствовал, что сзади пусто. С переломанными костями, поврежденной рукой, повиснув на ремнях лицом вниз, майор сделал единственное, что мог, сделал то, зачем здесь оказался. Он пришел в этот темный лес, чтобы встретиться с великим злом. И теперь заставил себя смотреть. Он смотрел, наблюдал, ждал. |