Книга Фонарщик, страница 53 – Энтони О'Нил

Разыскав арестовавшего ее констебля, Гроувс не удивился, узнав, что среди зрителей в зале судебных заседаний в тот день был Артур Старк; потом видели, как он ей представился. Таким образом, криминальное деяние Эвелины прямо привело к тому, что она получила работу в книжном магазине.

Сбитый с толку всеми этими противоречиями в ее поведении, он решил, что больше откладывать нельзя, и отправился к консультанту Воскового Человека по вопросам криминальных наклонностей доктору Штельмаху, чтобы получить хотя бы подобие научного объяснения ее ментального состояния. Прибыв в полдень в захламленный дом с верандой на Риджент-роуд, он увидел крайне забавного маленького человечка, плохо выбритого, с нависшими бровями и пугающей шевелюрой в духе Бетховена, на которую при всей усталости и неловкости Гроувс уставился с завистью. Они уселись в гостиной, оплетенной паутиной тени от плотных кружевных занавесок.

— Эта женщина, о которой вы говорите, — спросил Штельмах, — вам известно ее происхождение?

Гроувс оторвал взгляд от копны волос собеседника.

— Она сирота. Ее мать была проституткой.

— Проституткой. — Штельмах многозначительно прищелкнул языком. — И что с ней стало?

— С матерью? Она умерла от холеры.

— А отец?

— Отец, — Гроувс решил умолчать о своих подозрениях, — неизвестен.

Штельмах мрачно кивнул.

— У детей проституток есть некая дегенеративная жилка. Испорченность нервов.

— Да, — согласился Гроувс, обрадовавшись слову «испорченность», от которого было совсем недалеко до «порочности».

— Эта испорченность действует на систему как инфекция. А дочь, о которой вы говорите, тоже проститутка?

— Мне, во всяком случае, об этом неизвестно.

— Она живет в воздержании?

— Этого, — смущенно сказал Гроувс, — я не могу сказать.

— Но она похожа на уличную девку?

— Она похожа на… наоборот. На какой-то стадии она была монахиней.

При этих словах наверху послышался шум — топот женских каблуков, — Штельмах встал, плотнее прикрыл дверь, вернулся на место, откашлялся и почему-то торопливо продолжил:

— Монахиней, говорите? У нее есть особые друзья?

— Особые?

— Монахини, они известны тем, что имеют, так сказать, особых друзей.

Гроувс не совсем понял, что он имеет в виду, но заметил, что доктору явно приятно говорить об этом.

— Она уже не монахиня, — сказал он.

— Вы уверены, что у нее нет особых друзей?

— Мне ничего не известно ни о каких друзьях.

Штельмах был несколько разочарован.

— Бледная?

— Даже очень.

— Выглядит усталой? Темные круги под глазами?

— Да.

— И носит плотно облегающую, туго зашнурованную одежду?

Гроувсу всегда казалось, что очень туго, и он неопределенно кивнул.

— И у нее нарушен менструальный цикл?

— Боже мой, — сказал Гроувс, пытаясь представить, как он задает Эвелине подобный вопрос, — какое это имеет значение?

В ответ на что Штельмах утомленно вздохнул, хорошо знакомый с такой реакцией.

— Это все симптомы современной болезни, — объяснил он, откидываясь в кресле и теребя подтяжки, — о чем я очень подробно написал. Женщины, воспитанные на дешевых романах и бульварных сплетнях. Крепкий кофе, сахар и пряный хлеб. Обтягивающая одежда. Нездоровые перепады жары и холода в северных городах. Испорченный воздух и пыль. Все это вызывает дисбаланс нервной системы. А дисбаланс приводит к нарушениям в работе желудочно-кишечного тракта, сбоям менструального цикла, перепадам в настроении, к нервозности, душевным расстройствам. Вот в чем заключается причина ментальной нестабильности женщины, которая часто сочетается с дегенеративной порочностью и наследственным нравственным вырождением. — Его глаза вспыхнули. — Я могу еще кое о чем вас спросить?

Гроувсу оставалось только признать, что доктор все-таки знает свое дело. Он действительно на удивление ловко сорвал с Эвелины глянцевую оболочку и обнажил ее неисправный внутренний механизм.

— Да, — сказал он. — Спрашивайте.

Штельмах погладил подбородок.

— У этой женщины бывают апоплексические припадки? Судороги?

— Иногда она как помешанная.

— А бывают конвульсии? Провалы в памяти? Галлюцинации?

— В моем присутствии не было.

— Чем она зарабатывает, если у нее нет мужа?

— Она работает в книжном магазине.

— А до этого?

— Мыла посуду. Делала спички.

— Спички! — Штельмах многозначительно опустил голову.

— Да. Это важно?

— Такие люди дышат испарениями фосфора и страдают галлюцинациями, инспектор. Эта женщина, она принимает какие-нибудь медицинские препараты? Настойку опия? Морфий?

— Во всяком случае, мне об этом неизвестно…

— Ходит к врачу?

— Я не спрашивал.

Штельмах был недоволен.

— Вам непременно нужно все выяснить, инспектор. Трудно сделать правильные выводы, не имея полной картины.

Гроувсу это не понравилось. Штельмах как будто намекал, что он что-то упустил.

— Если вам еще неизвестно, — сказал он, — сам лорд-мэр заявил, что это дело уникальное в истории нашего города. Я лично руковожу его расследованием и здесь только потому, что мой долг проверить все версии. Вас мне настоятельно рекомендовали.

— Главный инспектор Смит? — Штельмах даже потеплел, что вызвало еще большее раздражение Гроувса.

— Да, он, — сказал Гроувс и шумно вздохнул. — Послушайте, я могу рассчитывать на то, что вы сохраните тайну?

— Я давал профессиональную присягу.

— Я подозреваю, — заявил инспектор, — что женщине, о которой идет речь, свойственна не просто порочность, не просто неустойчивость, но способность к проявлению невероятной силы и ярости, крайней агрессивности, и именно это я хотел бы выяснить.

Штельмах подумал.

— Вы говорите, что обычно она производит впечатление болезненной особы, так?

— Чаще всего именно так, — подтвердил Гроувс, — как я уже сказал.

Наверху послышался шум, и Штельмах наклонился в кресле.

— Это может быть обманчиво, инспектор, — прошептал он, как будто опасаясь, что приговор услышат наверху. — Маска, понимаете? Этот слабый пол очень хитро скрывает свою силу, они поднаторели в этом. Женщина, о, она окутывает себя пеленой утонченности и добродетельности, но по сути прирожденный хищник. В жару она пускает в ход веер, в дождь не может перешагнуть лужу, хотя на самом деле выносливее мужчины. С виду невинность, в голове она постоянно плетет интриги. Однако силу она использует не в благородных целях. Энергию, с помощью которой мужчина творит и созидает, женщина направляет на раздоры и разрушение. Она великий обманщик.