Онлайн книга «Танец смерти»
|
– Да. – Хорошо. Что видите? – Мы внутри. Вижу брата, вас и себя. Мы все стоим. – Хорошо. Мы будем оставаться на ногах. Теперь я задам вам и вашему брату несколько вопросов. Вы будете передавать мне ответы брата, так как он не сможет общаться со мной. – Если вы настаиваете, – сказал Пендергаст с легкой иронией. – Вы контролируете ситуацию, Алоиз. Диоген не может уклониться от ответов, потому что на самом деле отвечать за него будете вы. Готовы? – Да. – Скажите Диогену, чтобы он смотрел на вас. Чтобы не спускал с вас глаз. – Он не хочет. – Заставьте его. Вы можете это сделать. Молчание. – Хорошо. – Диоген, сейчас я говорю с вами. Помните ли вы, как впервые увидели вашего старшего брата Алоиза? – Он сказал, что помнит, как я рисовал картину. – Что за картина? – Каракули. – Сколько вам лет, Диоген? – Он говорит, что ему шесть месяцев. – Спросите Диогена, что он думает о вас. – Он думает обо мне как о будущем Джексоне Поллоке. «Снова иронический тон, – подумал Глинн. – Очень трудный клиент». – Необычная мысль для шестимесячного ребенка. – Диогену на самом деле десять лет, доктор Краснер. – Хорошо. Попросите Диогена смотреть на вас. Что он видит? – Говорит – ничего. – Что значит «ничего»? Он молчит? – Он сказал. Произнес слово «ничего». – Что вы имеете в виду под словом «ничего»? – Он говорит: «Я не вижу того, чего здесь нет, а это значит – ничего». – Прошу прощения? – Это цитата из Уоллеса Стивенса [23] , – сухо сказал Пендергаст. – Уже в десятилетнем возрасте Диоген интересовался Стивенсом. – Диоген, когда вы говорите «ничего», не означает ли это, что вы считаете своего брата Алоиза ничтожеством? – Он смеется и говорит, что это сказали вы сами, а не он. – Почему? – Он еще больше смеется. – Как долго вы будете в Рейвенскрай, Диоген? – Он говорит, что будет здесь, пока не пойдет в школу. – А где она? – На Лафайет-стрит, в Новом Орлеане. – Вам нравится школа, Диоген? – Он говорит, что она ему нравится так же, как понравилась бы вам, если бы вас заперли в комнате с двадцатью пятью умственно отсталыми детьми и пожилым истериком. – Какой ваш любимый предмет? – Он говорит – экспериментальная биология... на игровой площадке. – Теперь я хочу, чтобы вы, Алоиз, задали Диогену три вопроса, на которые он должен ответить. Заставьте его отвечать. Помните, вы находитесь под контролем. Готовы? – Да. – Назовите вашу любимую еду, Диоген. – Полынь и желчь. – Мне нужен настоящий ответ. – Этого, доктор Краснер, вы из Диогена не вытянете, – сказал Пендергаст. – Помните, Алоиз, что на вопросы отвечаете вы. – И с большим терпением, должен прибавить, – сказал Пендергаст. – Я делаю все, чтобы избавиться от недоверия. Глинн откинулся на спинку инвалидного кресла. Не получалось. Бывало, клиенты сопротивлялись изо всех сил, но тут другое. Пендергаст заслонился и защитился иронией. Глинн никогда еще с этим не встречался и все же узнавал в агенте самого себя: Пендергаст полностью контролировал ситуацию. Он не сделал ни одного опрометчивого шага, не забылся ни на секунду. Стена, которой он отгородился от мира, стояла неколебимо. Глинн мог понять этого человека. – Хорошо, Алоиз, вы по-прежнему находитесь в беседке с Диогеном. Представьте, что в вашей руке заряженный пистолет. – Представил. Глинн выпрямился, слегка удивившись. Краснер двигался к тому, что называлось у них «фаза два», причем без подготовки. Видимо, он тоже понял, что здесь придется действовать наскоком. – Что это за пистолет? – Это пистолет из моей коллекции, системы Яма и Викерса, 1911 года, калибра 45. – Дайте его ему. – Это в высшей степени неразумно – давать пистолет десятилетнему ребенку, как вы думаете? – Снова иронический тон. – Тем не менее сделайте это. – Сделал. – Скажите, чтобы он направил на вас оружие и нажал на спуск. – Сказал. – Что случилось? – Он хохочет во все горло. На курок не нажал. – Почему? – Говорит, еще рано. – Он собирается вас убить? – Конечно. Но он хочет... – Пендергаст замолчал. Краснер настаивал. – Чего он хочет? – Какое-то время поиграть со мной. – Что это за игра? – Он говорит, что хочет оторвать мои крылья и посмотреть, что получится. Я для него что-то вроде насекомого. – Почему? – Не знаю. – Спросите его. – Он смеется. – Схватите его и потребуйте ответ. – Я бы предпочел его не трогать. – Схватите. Примените силу. Заставьте его ответить. – Он по-прежнему смеется. – Ударьте его. – Это нелепо. – Ударьте. – Я не стану продолжать эту шараду. – Отнимите у него пистолет. – Он бросил пистолет, но... – Поднимите его. – Поднял. – Застрелите его. Убейте. – Это уж полный абсурд... – Убейте его. Сделайте это. Вы ведь убивали раньше, знаете, как это делается. Вы можете и вы должны это сделать. Долгое молчание. – Вы сделали? – Это дурацкое предложение, доктор Краснер. – Но вы вообразили это. Разве не так? Вы вообразили, что убиваете его. – Ничего подобного я не вообразил. – Неправда, вообразили. Вы его убили. Вы вообразили это. И теперь представили его мертвое тело на земле. Вы видите его, потому что не можете не видеть. |