
Онлайн книга «Кодекс»
![]() — Мужчина никогда не прекращает думать о любви, сеньорита. Даже когда стареет и его член сморщивается, словно плод юкки, который положили сушиться на солнце. Пусть мне сто двадцать один год, но крови во мне не меньше, чем в юноше. Знаешь, Томас, я бы женился на такой женщине, как Сэлли. Только предпочел бы, чтобы ей было шестнадцать и у нее были тугие, вздернутые груди. — Дон Альфонсо, — перебила его Сэлли, — а нельзя, чтобы девушке вашей мечты было хотя бы восемнадцать? — Тогда у меня не будет уверенности, что она девственница. — В нашей стране большинство женщин выходят замуж, если им по крайней мере восемнадцать лет. Неприлично предлагать вступать в брак шестнадцатилетней. — Ах да, я не подумал, что в вашем северном климате женщины созревают медленнее. А у нас в шестнадцать лет… — Прекратите! — закричала Сэлли и закрыла уши ладонями. — Довольно, дон Альфонсо! Я по горло сыта вашими рассуждениями о сексе. Старый индеец пожал плечами: — Да, целительница, я старик, но это означает, что я могу говорить и шутить, как мне угодно. У вас в Америке другие традиции? — У нас в Америке старики не твердят постоянно о сексе. — О чем же они говорят? — О внуках, о погоде, о Флориде… Дон Альфонсо покачал головой: — Как, должно быть, скучно стареть в Америке. Сэлли повернулась и пошла к шалашу. Но прежде чем скрыться внутри, сердито посмотрела на Тома. В нем поднялось раздражение. Что такого он сказал или сделал, что его ставят на одну доску со всякими озабоченными? Индеец снова пожал плечами, раскурил трубку и громко продолжил речь: — Ничего не понимаю. Ей двадцать девять лет, но она до сих пор не замужем. Ее отцу придется раскошелиться на огромное приданое, только чтобы сбыть ее с рук. Рядом с ней вы — почти старик и тоже без жены. Так почему бы вам двоим не сочетаться? Или вы гомосексуалист? — Нет, дон Альфонсо. — Не стесняйтесь, Томас. Если вы гомосексуалист, Чори вас удовлетворит. Он у нас такой. — Спасибо, не надо. — Тогда вообще ничего не понимаю, — покачал головой индеец. — Почему вы упускаете возможность? — Сэлли обручена с другим мужчиной. — Дон Альфонсо удивленно изогнул бровь. — Ах вот как! И где же теперь этот мужчина? — В Америке. — Значит, он ее не любит. Том вздрогнул и покосился на шалаш. Голос старого индейца обладал особым свойством проникать в самые дальние концы их лагеря. — Он меня любит, и я его люблю, — сказала Сэлли из шалаша. — А вас обоих попрошу заткнуться. Из джунглей послышался винтовочный выстрел. Дон Альфонсо поднялся на ноги. — А вот и наше второе. — Он взял мачете и пошел на звук. А Том тем временем решил растянуть в хижине свой гамак. Сэлли развешивала на одной из перекладин собранные ею растения. — Этот дон Альфонсо — распутный тип и сексуальный маньяк, — заметила она. — Да и вы не лучше. — Не забывайте, — возразил Том, — это он ведет нас через Меамбарское болото. — От этого его шуточки мне нравятся ничуть не больше. И ваши ухмылки тоже. — Вряд ли от него можно ждать рассуждений в духе феминистской политкорректности. — Но что-то я не слышала разговоров, что вы чрезмерно стары для женитьбы, хотя вы старше меня на целых четыре года. Почему всегда только женщины считаются перезревшими для замужества? — Сэлли, перестаньте выступать. — Не перестану. Их перепалку прервал голос дона Альфонсо: — Первое готово: вареный попугай и тушеная маниока. На второе — жаркое из тапира. Вкусно и питательно. Перестаньте ссориться и идите есть. 25
— Buenos tardes [29] , — пробормотал Окотал, подсаживаясь рядом с Филиппом к костру. — Buenos tardes, — ответил тот и удивленно вытащил трубку изо рта. За всю дорогу Окотал заговорил с ним впервые. Путешественники достигли большого озера на краю болота и разбили лагерь на песчаном островке, где был твердый, настоящий берег. Воздух посвежел, москиты исчезли; в первый раз за неделю Филипп поворачивался в любую сторону и видел больше чем на двадцать футов. Единственное, что портило вид, — цвет воды: лизавшие песок волны больше напоминали черный кофе. Как обычно, Хаузер с двумя солдатами отправился на охоту, а остальные разожгли костер и сели играть в карты. От зноя в зеленовато-золотистых сумерках клонило в сон. Приятное местечко, подумал Филипп. Окотал наклонился и прошептал: — Вчера вечером я подслушал, о чем говорили солдаты. — И о чем же? — Филипп удивленно поднял брови. — Только не подавайте виду. Они собираются вас убить. — Он произнес это так тихо и так поспешно, что ошеломленный американец решил, что ослышался. Но постепенно смысл сказанного начал доходить до его сознания. — И меня тоже, — продолжал Окотал. — Вы уверены? — Окотал кивнул. Филипп начал лихорадочно размышлять. Можно ли доверять этому Окоталу? Не произошло ли ошибки? С какой стати Хаузеру его убивать? Чтобы завладеть наследством? Вполне возможно. Благородства в Хаузере ни на грош. Краем глаза Филипп видел, что солдаты продолжали играть, а их оружие лежало у ствола дерева. Нет, это невероятно — словно сюжет приключенческого кинофильма. Хаузеру уже обещан миллион долларов. Нельзя же просто так убивать людей! — Что вы намерены делать? — спросил он Окотала. — Захватить лодку и бежать. Спрятаться на болоте. — Прямо сейчас? — А чего тянуть? — Но солдаты рядом. Они не позволят нам уйти. Что вы конкретно слышали? Возможно, это недоразумение? — Слушайте, вы, полудурок. У нас нет времени! — прошипел Окотал. — Если вы со мной — бежим. Если нет — adios! Он неторопливо, даже будто бы с ленцой поднялся и побрел к берегу, где стояли каноэ. Филипп в панике переводил взгляд с него на солдат. Те были по-прежнему увлечены игрой и ничего не замечали. С места, где они сидели под деревом, лодки были не видны. Что делать? Его словно парализовало. Все произошло так внезапно, без предупреждения. Какой-то абсурд! Неужели Хаузер действительно настолько хладнокровно безжалостен? Или это Окотал старается получить какую-то выгоду? Окотал уже крался вдоль берега и время от времени оглядывался на деревья. И тут Филиппа осенило. Способен ли Хаузер на убийство? У этого человека явно не все в порядке столовой. Филипп внезапно вспомнил, с каким удовольствием он отрубал голову несчастному золотистому зайцу, улыбку, когда увидел капельку крови на его рубашке, и с каким выражением произнес: «Вы меня еще узнаете». |