Книга Страхи мудреца. Книга 1, страница 41 – Патрик Ротфусс

Он повернулся и пошел прочь. Обнаружив, что я не иду за ним, он остановился и обернулся.

— Этого мало, — сказал я. — Мне нужно, чтоб вы обещали!

— Клянусь молоком моей матери, — сказал Элодин. — Клянусь своим именем и своей силой. Клянусь вечно изменчивой луной.

Мы пошли дальше.

— Ей нужна теплая одежда, — сказал я. — Носки и башмаки. И одеяло. Все это должно быть новое. Аури ношеного не берет. Я уже пробовал.

— У меня она их не возьмет, — сказал Элодин. — Я оставлял для нее вещи. Она к ним не притрагивается.

Он обернулся и посмотрел на меня.

— Давайте, я их вам отдам, вы ведь ей передадите?

Я кивнул.

— В таком случае ей нужны еще деньги, талантов двадцать, рубин величиной с куриное яйцо и набор новых резцов.

Элодин от души простецки гоготнул.

— А струны для лютни ей не нужны?

Я кивнул.

— Два комплекта, если сумеете их достать.

— А почему именно Аури? — спросил Элодин.

— Потому что у нее больше никого нет, — ответил я. — И у меня тоже. Если мы не станем заботиться друг о друге, кто еще о нас позаботится?

Он покачал головой.

— Да нет. Почему вы выбрали для нее именно это имя?

— А-а… — смутился я. — Потому, что она такая ясная и светлая. У нее нет никаких причин быть, но она есть. «Аури» значит «солнечная».

— На каком языке? — спросил он.

Я замялся.

— На сиару, кажется.

Элодин покачал головой.

— На сиару «солнечная» будет «левириет».

Я попытался вспомнить, откуда я знаю это слово. Может, в архивах попадалось?

Но не успел я вспомнить, как Элодин небрежно сказал:

— Я собираюсь вести занятия для тех, кто интересуется тонким и сложным искусством именования.

Он искоса взглянул на меня.

— Сдается мне, что для вас это не будет пустой тратой времени.

— Да, возможно, меня это заинтересует, — осторожно ответил я.

Он кивнул.

— Предварительно вам следует прочесть «Основные принципы» Теккама. Книга не особенно толстая, но глубокая, если вы понимаете, что я имею в виду.

— С удовольствием прочту, если вы мне ее одолжите, — ответил я. — Ну а если нет, придется мне обойтись как-нибудь так.

Он непонимающе посмотрел на меня.

— Мне ведь запрещен вход в архивы.

— Как, до сих пор? — удивился Элодин.

— До сих пор.

Он, похоже, возмутился.

— Это сколько же получается? Полгода?

— Через три дня будет девять месяцев, — ответил я. — Магистр Лоррен совершенно недвусмысленно дал понять, что он думает по поводу допуска меня в архивы.

— Безобразие! — воскликнул Элодин, проявив неожиданную заботу. — Вы же теперь мой ре'лар!

И Элодин повернул в другую сторону, через ту часть крыши, которую я обычно обходил стороной, потому что она была крыта черепицей. Оттуда мы перескочили через узкий проход, миновали покатую крышу трактира и перешагнули на широкую крышу, крытую отшлифованными каменными плитками.

Наконец мы подошли к большому окну, в котором мерцал теплый свет свечей. Элодин уверенно постучался в стекло, как будто это была дверь. Оглядевшись по сторонам, я понял, что мы стоим на крыше Зала магистров.

Через некоторое время я увидел в окне высокий сухой силуэт магистра Лоррена. Он повозился с задвижкой, и вся рама распахнулась наружу.

— Чем могу служить, магистр Элодин? — осведомился Лоррен. Если ситуация и представлялась ему несколько странной, по его лицу этого сказать было никак нельзя.

Элодин указал на меня большим пальцем через плечо.

— Этот парень говорит, будто ему до сих пор запрещен вход в архивы. Это правда?

Бесстрастный взгляд Лоррена скользнул по мне и вновь вернулся к Элодину.

— Да, это правда.

— Ну, так пустите его туда! — сказал Элодин. — Мальчику нужно читать. Он уже все понял и осознал.

— Он безрассуден и опрометчив, — невозмутимо сказал Лоррен. — Я планировал не пускать его в архивы год и один день.

Элодин вздохнул.

— Ну да, конечно, вы приверженец традиций. Но, может, все-таки дадите ему шанс? Я готов поручиться за него.

Лоррен долго и пристально изучал меня. Я постарался выглядеть как можно более серьезным и ответственным, но, боюсь, вышло плохо, учитывая, что я стоял на крыше глубокой ночью.

— Хорошо, — сказал наконец Лоррен. — Но только в «книги».

— Могила предназначена для нерадивых олухов, которым все надо разжевать и в рот положить! — решительно возразил Элодин. — Мальчик уже ре'лар. У него мозгов на двадцатерых хватит! Ему необходимо бывать в хранилище и читать всякую бесполезную ерунду.

— Мальчик меня не волнует, — ответил Лоррен с неколебимым спокойствием. — Меня волнует исключительно судьба архивов.

Элодин ухватил меня за плечо и вытолкнул вперед.

— Давайте договоримся так. Если вы снова застукаете его за каким-то баловством, можете отрубить ему большие пальцы на руках. Это будет поучительным примером для всех, вы не находите?

Лоррен медленно окинул нас взглядом. Потом кивнул.

— Хорошо, — сказал он и закрыл окно.

— Ну, вот видите? — радостно сказал Элодин.

— Эй, какого черта? — возмутился я, ломая руки. — Я… какого черта?

Элодин озадаченно уставился на меня.

— А в чем дело? Вы допущены. Проблема решена.

— Вы не имеете права предлагать ему отрубить мне пальцы!

Он вскинул бровь.

— А вы что, собираетесь опять нарушать правила? — осведомился он.

— Ну… нет. Но…

— Ну, так вам и беспокоиться не о чем, — сказал он. Развернулся и зашагал дальше. — По всей вероятности. Но я бы на вашем месте все-таки держал ухо востро. С Лорреном никогда не знаешь, шутит он или нет.

* * *

На следующий день, едва проснувшись, я отправился к казначею и рассчитался с Риемом, узколицым человеком, которому был вверен университетский кошелек. Я уплатил свои девять с половиной талантов, столь дорого мне доставшиеся, обеспечив себе возможность учиться в Университете еще одну четверть.

Потом я пошел в «журналы и списки» и записался на занятия в медике и на курс физиогномики и физиологии. И на металлургию железа и меди у Каммара в артной. И, наконец, на симпатию для продолжающих, которую вел Элкса Дал.