Онлайн книга «Архангелы Сталина»
— Но как же…я храню в себе многочисленные тайны. И вашему ОГПУ они будут очень интересны. Вот, например, знаете, где скрывается Сметона? Капитан как раз занимался дегустацией трюфелей. И как такую гадость люди едят? — Сметона? Понятно где — в морге. Покончил с жизнью самоубийством, выстрелив себе в сниму из трёх крупнокалиберных пулемётов. То что осталось, сгребли в пакетик для опознания. Вилкас огорчился, но не унывал: — Есть много других секретов. Разрешите ещё рюмочку? Лучше сразу две. — Хоть весь графин, — отмахнулся Филиппов. — Я только одного не могу понять — зачем тебе сдаваться? Залихватское бульканье поглощаемого из горла напитка временно прекратилось, и бывший начальник политической полиции удивлённо поднял брови. — Как это зачем? Я же не могу скрываться всю жизнь. И кушать когда-то надо. Знаете, одной недели на голодном пайке вполне хватило. А теперь заботы о моём пропитании ложатся на плечи Советского Союза. Неужели не прокормите одного бедного литовца? — Ещё несколько бульков, и опустевший графин занял место под столом. — А трюфели тоже не по вкусу? Поощрённый гримасой отвращения, появившейся на лице капитана, Вилкас придвинул к себе тарелку и энергично заработал челюстями. А рядом бесшумно возник официант. — Тысяча извинений, панове. Разрешите забрать пустую посуду. А, может быть, желаете ещё графинчик коньяку? Толстяк оторвался от трапезы и радостно заорал набитым ртом: — Неси скорей, любезнейший! Хоть у поганое у тебя пойло, но всё равно тащи. Вы чего, в него крысиный яд добавляете? Чего побледнел? Шутка! Официант исчез, а Вилкас внезапно отложил вилку. — Кажется, Вы правы, господин комендант, не доверяя местной кухне. Я скоро вернусь, — и стремительно побежал по залу, опрокидывая по пути стулья. Филиппов проводил его взглядом до туалета и мысленно напутствовал пожеланием утонуть в унитазе. Весь завтрак испортил, свинья политическая. А в следующее мгновение уже забыл о нём, услышав крик посыльного из комендатуры: — Товарищ капитан, там, на улицах такое творится! — Что случилось, сержант? — Филиппов резко встал из-за стола, опрокинув стул. — Беда, товарищ капитан, поляки взбунтовались. — И всего-то? И из-за этого разорался? Подумаешь, восстание. Поорут и перестанут. Местные обычаи у них такие. Сейчас как раз весеннее обострение. Так что отставить панику. — Есть отставить панику! Только старшина просил передать, что комендатуру уже штурмуют. Толпа не меньше тысячи человек. — Вооружены? Чем? — голос Виктора Эдуардовича сразу стал строже. — Никакого вооружения пока нет, товарищ капитан. — Зато у каждого в руках крашеные яйца. — Зачем? — Не знаю, — пожал плечами боец. — Только они бегают по площади и громко кричат. — Это вот как раз понятно, — согласился Филиппов. — И бежать неудобно, и больно, наверное, очень. Да ещё если краска едкая попалась…. Сержант слегка замялся, но всё же прояснил ситуацию начальству: — Так они это…куриные покрасили. — Да? А почему орут? И что конкретно? — Не могу знать, товарищ капитан, в языках не силён. Но старшина говорит, что вроде как собираются всех белобрысых поубивать. Да я и сам слышал: — "Смерть бяла курва!" Виктор Эдуардович с сомнением посмотрел на раннюю лысину посыльного. Ему то чего бояться? А вот переживает же за друзей. Вот что значит правильное советское воспитание. — Я уже приказывал отставить панику? — Так точно, товарищ капитан, приказывали. — Ты на чём добрался сюда? — На пожарной машине. И в колокольчик звонил. Больше ни на чём невозможно проехать. И так Андрюха пятерых задавил. — Что за Андрюха? Кто такой? — Да это же наш водитель из комендантского взвода. Ему всё равно, на чём ездить — хоть на лошади, хоть на танке. Лишь бы с ветерком. В голове коменданта быстро прокручивались варианты развития событий. Самым слабым местом было отсутствие патронов. Были бы они, и не о чем печалиться, проблема решалась очень быстро. Не найдётся ещё толпы, пусть даже с яйцами в руках, способной противостоять взводу хорошо обученных пограничников с автоматами, подкреплённому парой крупнокалиберных пулемётов. Но стрелять нечем. Может, стоило вчера походить по краковскому рынку? Говорят, что на нём можно купить даже бывший в употреблении немецкий танк с небольшим пробегом. Но кто же знал? Стоп! А вот эту мысль стоит рассмотреть повнимательнее. — Сержант, ты где машину взял? — Так радом с комендатурой. У нас во дворе пожарное депо и располагается. Только вход со двора. А! Я понял Вашу мысль, товарищ капитан. Мы будем разгонять демонстрантов водой из брандспойтов? — В корень зришь, товарищ младший командир, — кивнул комендант. — Только не водой, а дерьмом. — А где мы его столько возьмём? — Ну не сами же сделаем, — улыбнулся Филиппов. Скажи своему Андрюхе, чтобы машину подогнал к канализационному люку. Вон он посреди двора. Заправляться будем. Боец не придумал ничего лучше, как садануть прикладом в окно и прокричать на улицу: — Андрюха! Мищий! Подгоняй свою колымагу вот к этой хреновине на дороге! Виктор Эдуардович решил уточнить: — Слушай, сержант, а твой водила хохол? — Да что Вы, товарищ капитан, самый настоящий русский. Только у него родители с Украины, и бабушка со всеми родственниками там живёт. Андрей подрулил точно к люку, и комендант задал риторический вопрос: — Кто полезет вниз? Сержант только тяжело вздохнул в ответ, подцепил крышку, чуть приподнял, и отпрянул: — Ух, как воняет! — А ты ожидал, что жасмином запахнет? Вот она, привычка к лориган и к розам…. Давай шланг подключай! — Так куда его тыкать, товарищ капитан? Тут две трубы — из одной вытекает, а в другую втекает. — Давай к той, из которой течёт. Значит, там ещё есть. Водитель из кабины подтвердил: — Точно, там его больше. Ну что, включать? — Давай! Рядовой Мищий прокричал в ответ что-то неразборчивое, и врубил насос. Дальнейшие события запомнились противоборствующим сторонам по-разному. Но, рассмотрим случившееся с точки зрения коменданта, как наиболее близкого нам человека. Пожарная машина, ведомая опытным водителем, рассекала волны демонстрантов подобно торпеде. Но, в отличие от последней, поливала толпу пахучими струями из лафетного ствола, торчащего над кабиной. Революционера, решительно настроившиеся встретить грудью свинцовые очереди, нашли себе более подходящее развлечение, прыгая в ближайшие лужи в попытке отмыться. |