
Онлайн книга «Спецназ Его Величества. Красная Гвардия «попаданца»»
![]() Силы Балтийского флота, вышедшие через ставший безопасным проход, Нельсона не догнали, да и, собственно, не очень старались. Англичане подождут, есть хотя и менее важная, но более достойная цель – наказать предателей. Альбион враг давний и явный, а вот удары в спину прощать нельзя. Совсем нельзя. Никогда и никому. Стокгольм захватили с минимальными потерями. Тут скорее сыграл свою роль не фактор неожиданности, а общее положение дел. Из когда-то грозного противника Швеция превратилась в третьеразрядную страну, мнение и политика которой напрямую зависели от настроения и грозных окриков более сильных соседей. И на этот раз с выбором хозяина немножко ошиблись… Экспедиция продолжалась ровно три недели, считая двое суток, потраченных на подавление любого сопротивления. Канонерки, пользуясь малой осадкой, чувствовали себя как дома в разделяющих вражескую столицу протоках и проливах Меларенского озера, и отвечали пушками на любой, даже пистолетный, выстрел. Не успевший бежать король Густав Четвертый Адольф стал жертвой одной из таких бомбардировок, но перед смертью подписал полную и безоговорочную капитуляцию, заодно отрекшись от престола. – Целый час уговаривал! – коротко рассмеялся лейтенант, получивший свой чин после того случая. – У нас не забалуешь! Остальное время потратили на справедливый раздел трофеев. Датчане удовлетворились остатками шведского флота, пошедшего в возмещение убытков, нанесенных англичанами Копенгагену, а русские забрали оставшуюся мелочь. В нее, то есть в мелочь, входила небольшая контрибуция и обязательство нового правительства о поставках добытых в течение последующих двенадцати лет железа и меди с наценкой не более десятой части. – Однако! – покачал головой Ермолов. – Изрядная прибыль государству. – Увы, Алексей Петрович, – ответил Давыдов. – Все не так благостно, как представляется на первый взгляд. Мы вывезли с шахт не только паровые машины, но даже инструмент, включая металлические части оборудования. И плавильные печи… как они там называются… неважно, их теперь нет. Совсем нет. – Так и до бунтов недолго, оголодает народишко… – Ходят слухи, что государь что-то предпринимает в этом отношении. Но, сами понимаете, не в моих чинах о том ведать. И тут же оба перевели взгляд на Белякова. Тот возмутился: – Мне что, сороки на хвосте новости приносят? Не более вашего знаю. Да и министр-то я… игрушечный, что ли… Придем в Нижний, узнаем больше. Нашу баржу твой самовар потянет, Денис Васильевич? – Пароход! – Я и говорю, самовар. Если Давыдов и обиделся на пренебрежительное отношение к своему кораблю, то виду не показал. Ну что могут понимать сухопутные? Сам император Павел Петрович, напутствуя лейтенанта, говорил о грандиозных перспективах, открывающихся при использовании силы пара. Когда-нибудь дымящие и пыхтящие, шлепающие по воде плицами суденышки с двадцатью человеками экипажа превратятся в бронированных мастодонтов, перевозящих по нескольку дивизий и способных одним залпом сметать с лица земли целые города. – Наш «Гусар» три таких баржи потянет. – Подумал и поправился: – Против течения – только две. – Слабовато, – отметил Беляков. – Да у нас совсем другие задачи! Вот посмотрите на «Гусара» в баталии! – Нет уж, спасибо за предложение, – отказался Александр Федорович. Но Ермолов заинтересовался: – А можете ли принять на борт десант, Денис Васильевич? – Это смотря какой численности и на какую дальность похода. Места маловато. Считайте сами – восемь кочегаров, десять канониров при трех орудиях, два механикуса, именуемые инженерами, лоцман, в море заменяемый штурманом, да два палубных матроса. – А что они на берег-то не сходят? Лейтенант смутился: – Я их в трюме запер. – Зачем? – Да как вам сказать… по нам уже в третий раз стреляют, как бы до мордобоя, простите, не дошло. – Серьезные люди. – Добровольцы не менее пятого года службы. Да утром сами посмотрите, авось за ночь добрее станут. * * * Увы, за ночь никто так и не подобрел. Экипаж «Гусара» встретил бурлаков, тянущих буксирный канат, неприветливо. Напрасно те пытались объяснить свою полную безоружность и кивали на охраняющих баржу егерей – нет у военного моряка веры штатскому человеку. Да и не человек это вовсе, ежели не служит. Так, половинка… Лейтенант предложил Белякову с Ермоловым продолжить дальнейший путь на пароходе: – И вам удобнее, и мне спокойней. – В этакой тесноте? – Ветер встречный будет, – пояснил Давыдов. – И что? – Дым из трубы прямо на баржу пойдет. Он оказался прав. Мало того, злопамятные кочегары наверняка подбросили в топку… хм, лучше не знать, чего они там подбросили. Пароход бежал на удивление резво, и менее чем через час Александр Федорович смог увидеть собственный дом. Вон, стоит, блестит окошками второго этажа и весело подмигивает – загулял, мол, хозяин? Сжало сердце, и в груди неизвестно почему отдалось болью, памятью о прошлогоднем покушении. А ведь так и не нашли стрелявшего. Следы злоумышленников, поначалу уводившие к Керженцу, поворачивали и, в конце концов, пропадали вблизи Нижнего. Не в буквальном смысле следы, но нашлись люди, видевшие и слышавшие кое-что, да вот толку… А канонерке на переживания и воспоминания плевать – идет себе да пугает гудками противно орущих чаек. Беляков проследил без всякой цели за удирающими к заволжскому берегу птицами и зацепился взглядом за грандиозную стройку: – Здесь что такое? Давыдов пожал плечами: – Вроде как братья Нобели стекольный завод ставят. – Немцы, что ли? – Шведы. – Они откуда? – Не знаю, скорее всего, оплатили кандидатскую пошлину. – Это как? Оказалось очень просто – теперь любой иностранец мог претендовать на российское подданство только после определенного срока пребывания в кандидатах. Затем следовало принятие православия и экзамен по русскому языку, разумеется, платные. Кандидатский стаж напрямую зависел от полезности будущей деятельности – для промышленников не более года, купцам же от пяти до десяти лет. – Но зачем им? Неужели в родной стране так плохо? – Не в этом дело, Александр Федорович, – вместо Давыдова ответил капитан Ермолов. – В чем же? – В том, чего мы везем на барже. – Но откуда они могли знать? – Именно про это? Никто и не знал. Нюхом чуют… собаки. Беляков промолчал. А о чем говорить-то? Государь строг, но справедлив, вот он и определит, кому откусить от золотого пирога, а кто простым хреном перебьется. |