
Онлайн книга «Спецназ Его Величества. Красная Гвардия «попаданца»»
![]() – Не вижу разницы. – А она есть, уж поверь мне. Нас сначала напоят до усрачки и лишь потом облегчат карманы. Ну а в нагрузку – уговорят поставить оттиск пальца под контрактом с Королевским Флотом. – Не понял… – Во флот вербовать будут, что же непонятного? Посмотри на мундиры – морская пехота. – Да я про другое. Как они споить собираются, если их всего четверо? Пока друзья шепотом переговаривались по-немецки, краснолицый успел обидеться на воображаемое невнимание и переспросил: – Господа окажут мне честь? Господа оказали, перебравшись за стол виновника торжества. Тут же по знаку Симмонса, так представился незнакомец, кабатчик принес большой бочонок, а оставшиеся неназванными собутыльники с готовностью подставили кружки. – Погоди, Сэмми, разве я не вина просил? – Все это так, Питер, но настоящую радость необходимо отпраздновать чем покрепче, а ту кислятину прилично пить лишь на похоронах архиепископа Кентерберийского. – Он что, умер? – Пока нет, но, глядя на ваши трезвые физиономии, можно подумать, будто это уже случилось. Так выпейте за его здоровье! Федор Толстой возразил: – В первую очередь пьем за короля, храни его Господь! – И, дождавшись, когда кружки наполнятся, спросил у кабатчика: – А вы разве не желаете присоединиться? Или здоровье Его Величества вас совсем не интересует? Выпили. – Нет-нет-нет! – закричал Лопухин, когда англичане потянулись к закуске. – Теперь за величие доброй старой Англии! По полной и до дна! Сэмюель, друг мой, не отлынивайте! Тосты следовали один за другим, и когда в бочонке показалось дно и кабатчика отправили за полным, Симмонс заплетающимся языком пытался объяснить, что он, сержант морской пехоты, вовсе не намеревался вербовать насильно таких симпатичных людей, как Джон и Фред, то есть Иоганн и Фридрих, а надеялся уговорить их сделать это добровольно: – Пойми, Джонни, ты увидишь совершенно другой мир! – Питер, ты меня уважаешь? – Лопухин долил в кружку с ромом темного пива и протянул ее сержанту. – Какой флот, если мы с Фридрихом не можем отличить грот от стакселя, а бушприт от марса? – Настоящего морского волка подобные мелочи не интересуют! – Симмонс стукнул кулаком по столу. – Джентльмены, вы же волки? – Еще какие! – поддакнул Толстой и завыл, запрокинув голову. Кабатчик, притащивший новый бочонок взамен опустевшего, пьяно погрозил пальцем и сообщил: – Хорошо, что я запер дверь, Фредди, а то бы ты перепугал всех посетителей. – Они такие трусы? – А ты? – А я храбрец! Не веришь? – Верю. Но тогда почему не хочешь идти во флот? – Кто сказал такую глупость? Питер, ты слышал? Сэмми утверждает, что мы с Иоганном испугались и завтра никуда не идем. – Он дурак! – Согласен. И, кстати, куда мы все-таки идем? – На «Геркулес», куда же еще? Только не мы, а вы. – Ты разве тоже боишься? – Что значит тоже? – обиделся сержант. – Сэмми боится. – Он дурак. – А ты? – Я умный, поэтому предпочитаю ловить наивных простаков на суше, а не нюхать матросскую вонь на грязных палубах. Представляешь, Фредди. – Вербовщик икнул и покачнулся на лавке. – Нет, ты представляешь, Фредди, капитан Винсли до сих пор думает, будто сержант Симмонс что-то вроде брауни или сидов. – Это как так? – Тех тоже никто и никогда не видел, но все знают об их существовании. Выпьем за добрых соседей? – Непременно! – Толстой отодвинул тарелку с закуской как можно дальше, заменив ее полной кружкой. – Но если тебя не знают в лицо, то как мы попадем на корабль? – Вас проводят. – Они? – Федор показал на молчаливых спутников сержанта, спящих в живописных позах. – Слабаки! – встрепенулся кабатчик, медленно цедивший свой ром. К несчастью, именно это движение нарушило шаткое равновесие, и он упал лицом в столешницу. – И этот готов, – прокомментировал Иван Лопухин. – Ну так что, Питер, как нам попасть на «Геркулес»? – Найдете в порту шлюпку с фрегата, скажете – Симмонс прислал. Вот и все. – Так просто? – Угу, – пробормотал сержант и лег щекой на сложенные руки. – Не буду же я брать деньги за столь достойных джентльменов? Убедившись в том, что собутыльники крепко спят и просыпаться не собираются, Иоганн Лупехвальд, он же боец батальона особого назначения «Красная Гвардия» Иван Лопухин вопросительно посмотрел на командира: – Ну? – Не нукай, не запряг! – Федор вытряхнул из рукава длинный трехгранный стилет. – Я пока с этих мундиры поснимаю, а ты оставь следы ограбления. – А стоит ли? – По закону «двенадцать дробь двенадцать» лица, покушавшиеся на жизнь и свободу подданных российской короны, подлежат смертной казни через повешение. Замена другим видом допускается в исключительных случаях. У нас как раз такой, не так ли? – Бюрократ, – проворчал Лопухин. – Я вообще-то про ограбление спрашивал. – Работай, Ваня! – нахмурился Толстой. – В нашем деле мелочей не бывает. На друга прикрикнул, а у самого в груди холодок и побелевшие пальцы мелко-мелко подрагивают. Одно дело, сойтись с неприятелем грудью в грудь или даже вышибить мозги метким выстрелом из засады, и совсем другое – резать спящих. Причем делать это аккуратно, чтобы кровь не запачкала одежду. Но подписанный государем Павлом Петровичем закон от двенадцатого декабря прошлого года четко и ясно гласит – собаке собачья смерть! * * * Примерно через два часа через черный ход, открывающийся в залитый помоями крохотный дворик, харчевню «Колокольчик и полпинты» покинули два солдата морской пехоты. Собственно, один был сержантом, но никто в спешащей поглазеть на пожар толпе не обратил на это никакого внимания. Эка невидаль, обыкновенный сержант! На прошлой неделе в соседнем переулке нашли ограбленного и повешенного гвардейского лейтенанта, вот действительно зрелище! – Да, друг мой Теодор. – Младший по званию скептически поглядел на командира. – Неважный из тебя Питер Симмонс получился. – Это почему же? – Тот родом из Глостершира был, ты же разговариваешь как уроженец Шеффилда. – Ну да… бонна, учившая меня английскому, оттуда и приехала. Но учти, Ваня, это всяко лучше московского аканья некоторых… не буду показывать пальцем. С сегодняшнего дня будешь валлийцем. Согласен? Лопухин коротко кивнул и дальше шел молча, с любопытством разглядывая лондонские улицы. Из окна дилижанса толком ничего не увидишь, а тут все рядом, хоть руками щупай. Особого желания, правда, не возникало, даже когда навстречу попадались женщины. Или, честно сказать, именно из-за них. Конечно, кому-то и кобыла невеста, но Иван в свои двадцать лет был достаточно искушен, чтобы определить по бледным вытянутым личикам – воздержание в Англии чрезвычайно полезно для молодого организма. И более того, готов удерживать мужа младшей сестры от опрометчивых поступков силой. |