Онлайн книга «Сердце твари»
|
– Задумывался. – Даль пожал плечами. – В общине сильны традиции. Когда люди Тарна сюда пришли… они ведь не беглецы, не искатели приключений… у них было с собой все, что они сочли необходимым прихватить из своего мира. И вещи, и книги, и традиции… даже язык. Язык ведь у нас так и сохранился, большинство горожан на нем говорят, а язык равнин для нас – второй. Так уж сложилось… Они не видят правды в Спасителе. – А ты? – Моя семья покинула город, когда мне едва исполнилось шесть лет. Мы много где жили. Но прошло время, я остался один. Я слушал всех, кто был согласен меня учить и, в конце концов, услышал о Спасителе. Мне стало интересно. Я вернулся в город. Спрашивал, узнавал, пока не решился сам прийти в монастырь. Назад мне дороги нет – община не считает более, что я от корней Тарна. – А эта девушка, Ильра? Дальгерт криво улыбнулся: – Выходит, отказавшись от прежней веры, мне нужно было отказаться и от привязанностей. Я встретил ее еще до того, как пойти в монастырь: когда только приехал в город, поселился в «Вороньем гнезде». Не могу сказать, что влюбился, но ей было со мной интересно. Она никогда не покидала города, а я видел даже Мегаполис. И мне было с ней интересно. Она рассказывала о том, чего я не знал. О Тарне. Она о нем читала в старых книгах. О жителях города. Я стал остиарием, пришел к ним… и узнал, что Святая Инквизиция сожгла ее мать за ведьмовство. Ильра перестала со мной разговаривать. Поначалу совсем не разговаривала… Рузан хмуро кивнул. – Ты для многих загадка. Не слышал? Одни считают, что ты просто хитрец и твоя праведность – показная. Что она мостик, который скорым образом приведет тебя к самым высоким ступеням клира. Кто-то думает, что ты замаливаешь некие прежние грехи. И очень многие здесь ждут, чтобы ты ошибся. Тогда стала бы ясна цена твоей «святости». И вот это случилось. Теперь они ждут, что ты будешь делать. Отступишься ли ты или будешь и дальше пытаться… – А ты как думаешь? – Я ведь тоже тебя не понимаю, брат Дальгерт. Вот, например. Сказали, что твоя хиротония отложена. Почему? – Леон позвал к себе. Я согласился. – Почему? – потрясенно спросил Рузан. – Две причины. Первая – Леон меня проверял. Откажись я и, вполне вероятно, следующее утро встретил бы в монастырских застенках. Вторая… влиять на решения Святой Инквизиции невозможно, если ты просто священник. – Влиять… – шепотом повторил Рузан. – Я верю в то, что Спаситель не стал бы карать костром человека лишь за то, что тот использовал в целительстве не только травы и порошки, а и приспособления, созданные мастером Слова. Или ты считаешь такую мысль еретической? Могу процитировать Святые Свитки… – Знаю, что можешь, – с досадой сказал Рузан. Помолчал. Потом, словно решившись на что-то, спросил: – Хочешь ее увидеть? Дальгерт хотел сказать «да». Да, хочу. Но мысль, ясная, как откровение, подсказала: это опять проверка. На силу воли и силу веры… Позвали святые отцы добряка Рузана, который неспособен понять подтекст обращенных к нему слов… наверняка навешали ему всякой душеспасительной лапши, да и отправили поговорить с оступившимся аколитом… Он медленно встал. Посмотрел на солнце. Уже скоро зазвонит колокол. Они специально подгадали, чтобы оставить ему такой выбор – или прийти вовремя на совет, или со всех ног бежать к «темнице», в которую заключили «несчастную возлюбленную». Подставлять Ильру второй раз Дальгерт не собирался. А потому просто пошел в сторону покоев отца Леона. Уверенной спокойной походкой. – Даль! – растерянно окликнул его брат Рузан, но тот не стал оборачиваться. Ничего нового совет не решил. Дальгерт воспринимал происходящее отстраненно, словно оно не имеет к нему никакого отношения. Слушал о плане обороны, слушал о графике и порядке разведения патрулей… о согласовании действий ополчения и монастырских братьев. Один раз только высказался в поддержку приора, предложившего открыть двери монастыря для женщин, детей и стариков, тех, кто захочет здесь укрыться. Узнал, что завтра с утра ему в патруль – не удивился. Догадывался, что теперь его будут гонять до тех пор, пока вновь не уверятся в его лояльности. Даль мрачно улыбнулся. Теперь, конечно, ни о какой хиротонии не может быть и речи как минимум год. Пережить бы этот год. Или хотя бы этот день. Однако все кончается в свой черед. Кончился и совет. Дальгерт вышел на улицу, распрощался. Там в бледном небе светили звезды. Возвращаться в келью не хотелось. Заснуть он все равно не сможет… Дальгерт находился далеко за пределами усталости. Вот и затихли шаги последнего священника. Вот во всем монастыре осталось всего два непогасших окошка… – Брат Дальгерт! – Брат Рузан… тоже не спится? – Ты зря мне не поверил… – Тебя послал ко мне кто-то из священников, чтобы подбодрить и поддержать. А заодно рассказали, на какие адовы муки я себя обреку, если послушаю зов плоти и попытаюсь освободить… ну, понятно. И намекнули, что ты можешь сам все увидеть… – Спаситель тебя храни, Даль. Я говорил с Никулой, он просил посидеть с тобой, но и только. – Остальное что же, твоя идея? – Как сказать… я знаю, где ее держат. Этот бесов ритуал надо почему-то проводить именно здесь, а то бы держали в городе, наверное. У двери там, конечно, стоит кто-то из братьев, но есть же и окно. И я смотрел, там никого нет. Если хочешь, можешь подойти и сказать что-нибудь. Она услышит. Дальгерту в темноте было плохо видно брата Рузана, но он кивнул. «Кажется, я совершаю величайшую в своей жизни глупость», – подумал он, следуя за смутным силуэтом. Там действительно было зарешеченное окошко. Крошечное, у самой земли. Дальгерт присел возле окна, еще не придумав, что сказать. Рузан шепнул: – Я на углу буду. Покараулю, вдруг кто пойдет… Когда он ушел, стало совсем тихо. Сказать… обнадежить как-то? Но чем, если сам не видишь выхода? – Ильра, слышишь меня? Не отвечай. С Вилем все в порядке, видел его. Говорил, а сам думал – там, у решетки, сидит специальный человек и пишет все, что он скажет… И плевать. Завтра, так или иначе, все решится. Потому что армия Схарма уже должна быть на подходе. Завтра решающий день. – Я тебя вытащу, – сказал он и поспешил к углу, туда, где ждал брат Рузан. Тот ничего не сказал, и они вместе пошли к одному из малых входов в здание. Дальгерт до рассвета промаялся без сна. В постели казалось душно, запахи и звуки были слишком резкими. В конце концов он придвинул кресло к окну и сидел в полудреме, наблюдая, как движется снаружи единственная яркая звезда. На самом деле, не звезда, конечно. Кто-то когда-то рассказывал, что это планета и называется она Юпитер. Планеты – это тоже часть миров Упорядоченного. Наверное, на многих из них живут люди. Строят города, растят детей, сражаются и погибают. Далеко. Так далеко, что жизни не хватит, чтобы добраться. |