Онлайн книга «Катрин Блюм»
|
— Простите, мадемуазель, — просто сказала Катрин, — но я не знала, что вы здесь, иначе бы я не замедлила спуститься, чтобы выразить вам свое почтение. — О! — прошептала мадемуазель Эфрозин, как бы разговаривая сама с собой, но достаточно громко, чтобы Катрин не пропустила ни единого слова из ее монолога. — Что вы здесь… не замедлила бы спуститься… выразить свое почтение… это действительно парижанка и нужно выдать ее замуж за мсье Луи Шолле. Они составят прекрасную пару! — Затем, повернувшись к Катрин, она сказала, продолжая сохранять величественный вид: — Мадемуазель, я имею честь приветствовать вас! — Осведомилась ли моя тетушка о том, не нужно ли вам чего-нибудь, мадемуазель? — спросила Катрин, словно не замечая недоброжелательства, скрытого в словах дочери мэра. — Да, мадемуазель, но мне ничего не нужно! — И как бы заставляя себя прервать этот разговор на равных, она спросила: — Привезли ли вы новые образцы из Парижа? — За месяц до моего отъезда я попыталась собрать все новые модели, мадемуазель! — Вы учились делать чепчики? — Чепчики и шляпки… — В чьем магазине вы работали? У мадам Бедран или мадам Баренн? — Я работала в гораздо более скромном магазине, мадемуазель, однако я надеюсь, что не так уж плохо справляюсь с моей работой! — Посмотрим, — снисходительно ответила Эфрозин, — как только вы начнете работать в вашем магазине на площади Ла Фонтен, я пришлю вам переделать несколько старых чепчиков и шляпку, которую носила в прошлом году! — Спасибо, мадемуазель, — сказала Катрин, кланяясь. Внезапно она вздрогнула, подняла голову и прислушалась. Ей показалось, что кто-то позвал ее по имени. Действительно, голос, казавшийся ей очень знакомым, приближался к дому и кричал: — Катрин! Где же Катрин? В тот же самый момент дверь распахнулась, и в комнату ворвался Бернар. Он был весь в пыли, по лбу у него струился пот. — А! — воскликнул он голосом человека, который долгое время был под водой и наконец-то выбрался на берег и снова начал дышать. — Это ты! Слава Богу, наконец-то! И он упал на стул, сжимая ее руки в своих. — Бернар, милый Бернар! — радостно воскликнула Катрин, подставляя ему обе щеки для поцелуя. На крик, который издал ее сын, прибежала матушка Ватрен. Увидев недовольное лицо мадемуазель Эфрозин, стоящей в стороне, а в другом углу комнаты двоих влюбленных, переполненных своим счастьем и не замечающих ничего на свете, она поняла, что ошиблась в чувствах своего сына по отношению к мадемуазель Эфрозин. Задетая тем, что ее проницательность гак подвела ее, она воскликнула: — Бернар! Послушай, Бернар! Да разве так можно себя вести? Но он не слышал голоса матери и совершенно не обращал внимание на присутствие мадемуазель Эфрозин. — Ах, Катрин! — повторял он. — Если бы ты знала, как я страдал! Я думал… я боялся, что… но, неважно — главное, что ты здесь! Ты поехала через Мо и Ферте-Милон, не так ли? Франсуа мне сказал, что ты путешествовала всю ночь и проехала целых три лье в двуколке! Бедное дитя! Ах, как я рад, как я счастлив, что снова вижу тебя! — Но, мальчик, — сердито повторила старушка, — ты разве не видишь, что здесь мадемуазель Эфрозин! — Ах, простите! — сказал Бернар, повернувшись и удивленно взглянув на Эфрозин. — Но я вас не заметил… К вашим услугам! — И, снова отвернувшись, воскликнул: — Как она выросла! Какая она красивая! Да посмотрите же, матушка! — Вы удачно поохотились, мсье Бернар? — спросила Эфрозин. Ее голос достиг слуха Бернара, как какой-то неясный звук, но все-таки он уловил его смысл. — Я? Нет… да… я не знаю, кто на кого охотился. Извините меня, но я просто потерял голову от счастья! Я выехал навстречу Катрин, вот что я сделал! — Но, как мне кажется, вы ее не встретили? — возразила Эфрозин. — К счастью, нет! — воскликнул Бернар. — К счастью? — О да, да! На этот раз я знаю, что я говорю! — Если вы знаете, что говорите, мсье Бернар, — сказала Эфрозин, протягивая руку, словно в поисках опоры, — то я, напротив, не знаю… Мне нехорошо! Однако Бернар был всецело занят Катрин. Она ему так ласково улыбалась, он был так благодарен ей за нежные пожатия руки и то радостное волнение, доказательство которого он только что получил, что он совершенно не понимал, о чем говорит Эфрозин, и не замечал ее истинной или мнимой бледности и дрожи. Но матушка Ватрен это сразу заметила, так как не спускала глаз с мадемуазель Эфрозин. — Боже мой! Бернар! — воскликнула она. — Разве ты не видишь, что мадемуазель плохо себя чувствует? — Да, конечно, — сказал Бернар, — здесь слишком жарко! Мама, дай руку мадемуазель Эфрозин, а ты, Франсуа, вынеси кресло в сад! — Вот кресло! — сказал Франсуа. — Нет, нет, — сказала Эфрозин, — ничего страшного! — Не может быть, — возразила матушка Ватрен, — вы так бледны, дорогая мадемуазель, кажется, что вы сейчас упадете в обморок! — Мадемуазель нужен свежий воздух! — поддержал ее Бернар. — Лучше дайте мне вашу руку, мсье Бернар! — слабым голосом попросила Эфрозин. Бернар понимал, что отказаться было бы неприлично. — Ну, конечно, мадемуазель, с большим удовольствием! — сказал он и тихо добавил, обращаясь к Катрин: — Подожди меня, я сейчас вернусь! Затем он дал Эфрозин опереться на свою руку и увлек ее к выходу гораздо быстрее, чем это позволяла ее кажущаяся слабость. — Пойдемте, мадемуазель, пойдемте! — сказал он, а Франсуа, повинуясь полученному указанию, шел за ними, повторяя: — Вот кресло! За ними следовала матушка Ватрен, приговаривая: — А вот уксус, чтобы потереть виски! Катрин осталась одна. То, что произошло, — неподдельное волнение Бернара и ложный обморок Эфрозин, — объяснили ей все лучше, чем всевозможные доказательства и клятвы. — А теперь, — сказала она, — матушка Марианна может говорить все, что угодно, я совершенно спокойна! Едва она произнесла эти слова, как вернулся Бернар и бросился к ее ногам. В этот момент Франсуа закрыл входную дверь, оставив их наедине с их любовью и счастьем. — О Катрин! — воскликнул Бернар, обнимая ее колени, — как я тебя люблю! Как я счастлив! Катрин опустила голову. Глаза молодых людей так ясно выражали то, что они хотели сказать, что они поняли все без единого слова; их дыхание смешалось, и губы встретились. Они одновременно радостно вскрикнули и посмотрели друг на друга затуманенным от счастья взором, не замечая ничего вокруг себя. Они не видели, как Матье просунул голову в полуоткрытую дверь кухни и полным ненависти голосом прошептал: |