Онлайн книга «Любимый мой»
|
— Ты не оставил мне выбора. — Так оно и есть, — усмехнулся тот. — Я должен сказать тебе кое-что, чтоб сестра не слышала. — И для этого я потащился в Сан-Франциско? — Не только, поверь мне… Мы могли бы осмотреть город. В своей «дружеской» беседе оба не скрывали враждебности друг к другу. Они не спеша прошлись вокруг музея. Разговор не клеился. Наконец Рейф решился: — Зачем ты просил меня позвать Шейн к телефону? — Она должна знать, что я ни за что на свете не откажусь от нее, особенно теперь, когда знаю, сколько она пережила, в том числе и из-за меня. — Значит, она рассказала тебе о тете Джеки? — Да. — И об автомобильной аварии? — Да. — И о том, что она купила тогда билет на Рождественский Бал Золушки? — Но я не видел там ее! — удивился Чэз. — Потому что я забрал у нее этот билет и отправился туда сам. В тот вечер мы с Эллой поженились. — Значит, ты снова украл ее у меня?! — прорычал Чэз, сжимая кулаки. — Признаю, я был не прав. Но, согласись, если бы обстоятельства сложились по-другому, в твоей жизни не было бы Сариты. — Иначе я выбил бы тебе все зубы. Рейф продолжал говорить, даже не обратив внимания на угрозу Чэза: — Тем более поздно вспоминать прошлое… — Поздно, слишком поздно, — согласился тот. — Ты уверен, что это не гордость говорит в тебе? — Если бы во мне осталась хоть капля гордости, я не стоял бы здесь. — Нет, за всем этим скрывается еще что-то. О чем ты не хочешь говорить. Давай же, поделись со мной! — Ты напрашиваешься на неприятности, Бьюмонт! — Хорошо, — усмехнулся Рейф. — Тебе все равно придется это сделать. — Он протянул ему довольно большую картину (странно, но Чэз почему-то не заметил, что он что-то держит в руках). — Это недавно прислали нам авиапочтой. Шейн просила передать ее тебе. Она сказала, ты все поймешь. Чэз взглянул на картину и замер: это было мозаичное панно, и на нем был изображен он — Чэз Макинтайр! Он поднимался по лестнице на балкон, частично оставаясь в тени, частично освещенный светом из окна; наверху его с нетерпением ждала женщина, протягивая навстречу руку. Внизу было написано название «Вечная любовь» и стояла подпись — подпись Шейн! Чэз был готов кричать от радости! — Бедная моя сестра любит тебя. А ты до сих пор сомневаешься, любишь ли ее, — услышал он голос Рейфа. «Нет, не сомневаюсь! — восторженно думал Чэз. — Наша бессмертная любовь навеки связывает нас! Как жаль, что я боялся признаться в этом раньше!» — Спасибо тебе, Рейф! — Чэз дружески похлопал его по плечу. — Мне пора домой! Она ждет меня там! «Скорее, скорее… — вихрем проносились торопливые мысли, когда он садился в машину. — Завтра Рождество, и у меня есть уютный дом, дочь, донья Изабелла, немного надоедливые слуги… Но самое главное, у меня есть любящая жена, которую я люблю всем сердцем!» — Что он там делает? — шепотом поинтересовалась Шейн у Джимбо (уже, наверное, в третий раз), проходя мимо запертой двери кабинета. — То же, что и всегда, — угрюмо ответил тот, пьет и пишет письма. Он проводит так каждый сочельник. — Но почему? — Не знаю. Может, вам пойти к Моджо на кухню? Там всегда есть работа. — Нет, спасибо. Не сейчас. Джимбо пожал плечами и направился по своим делам. Шейн на цыпочках подошла к двери, стараясь расслышать, что происходит внутри. — Я могу вам чем-нибудь помочь, хозяйка? — Это Пенни. — Нет. Я только… — Подслушивали? — Что-то вроде того, — вздохнув, призналась она. — Что ж, продолжайте. Только хочу предупредить вас: до утра он не выйдет из кабинета. Так было всегда. Шейн бросила последний взгляд в сторону запертой двери и поспешила в спальню. Увы, в этом доме не будет настоящего Рождества, с елкой, цветными огоньками, подарками… Она взяла в руки яркую коробочку — подарок Чэзу. А какой замечательный сюрприз она приготовила для Сариты! Не в силах больше сдерживаться, Шейн упала на постель и разрыдалась. Поплакав вволю, она заснула. — Тише, болван! — Но, босс, вы требуете невозможного: протащить такое большое дерево в такой узкий дверной проем… — Если ты разбудишь жену или дочь, я тебе голову оторву! — Куда ставить-то, босс? — кряхтя, поинтересовался Моджо. — У окна. — Я принес, что вы просили, — в дверях гостиной показался Джимбо. — Если ты немедленно не прекратишь топать как слон, я свяжу тебя этими гирляндами, а на уши повешу хрустальные шары! — Ну что вы привязались к моим ушам, босс! Они абсолютно не годятся для того, чтобы украшать их. — Точно! — усмехнулся Пенни. — Да замолчите вы, наконец! — Все еще не могу поверить, босс: вы в трезвом виде собрались наряжать рождественскую елку… Что случилось с вашим любимым коньяком? — Я с ним расстался навсегда. Пенни. — Я знал, что женитьба плохо влияет на мужчину, — усмехнулся тот. — Может быть, — улыбнулся Чэз. — Всем спасибо. Теперь идите спать. Дальше я сам управлюсь. — Вы не хотите, чтобы мы вам помогли? — удивился Пенни. — Я должен сделать все сам, — ответил Чэз и подумал: «И это доставит мне огромное удовольствие!» На следующий день Шейн проснулась удивительно рано. Чэза рядом не оказалось, как и предупреждал Пенни. Она выскользнула из постели, надела халат и поспешила к его кабинету. Ей предстояла последняя попытка убедить Чэза справлять Рождество… Кабинет был открыт, но его там не оказалось. Тогда Шейн, бесшумно ступая босыми ногами по паркету, направилась в гостиную и… замерла на пороге Ее муж спал на полу, а рядом с ним стояла… Шейн протерла глаза. Да, она не ошиблась: это живая рождественская елка! Наверное, она вскрикнула от радости, потому что Чэз заворочался и открыл один глаз. — О, Чэз, — прошептала Шейн, — ты сделал всю эту красоту один? — Доброе утро, дорогая! С Рождеством! — Ты, оказывается, знаешь, какой сегодня день! — усмехнулась она. — Конечно, знаю. А ты? — И я тоже. Не могу поверить: это же рождественская елка! — Где? — хитро сощурился Чэз. — Я же не справляю Рождество, забыла? Странно, как она сюда попала… — Ты даже украсил ее… О, Чэз! — Дорогая, не плачь! Я сделал это, чтобы порадовать тебя, а не огорчать. |