Книга И телом, и душой, страница 59 – Екатерина Владимирова

— Титова Елена?

Незнакомый женский голос прозвучал неожиданно и особенно громко в просторном коридоре женской консультации, и Лена вздрогнула, удивленно посмотрев на подошедшую к ней медсестру.

— Это я, — дрожащими губами прошептала девушка.

Медсестра посмотрела в листок, зажатый в руках, а потом вновь перевела взгляд на Лену.

— К сожалению, Лилия Никитична не сможет сегодня принять вас, — проговорила она. — Вас направили к Александру Игоревичу.

Сердце забилось в ее груди, как сумасшедшее, гулом отдаваясь в ушах и болью звеня в висках.

Этот звук оглушал ее, а боль становилась все резче и острее.

— Александру Игоревичу?… — еле слышно выговорила Лена, запинаясь.

— Да вы не волнуйтесь, — успокаивая, сказала медсестра и улыбнулась. — Александр Игоревич лучший врач-гинеколог в городе. К нему запись на два, а то и три месяца вперед! А вам повезло, Лилия Никитична лично попросила его осмотреть вас вместо себя, — она взяла девушку за руку и потянула за собой. — Пойдемте со мной, он сейчас вас примет.

Все внутри него воспротивилось этому. Нет, нет, нет!

Все в ней кричало, вопило, сопротивлялось, умоляло, уговаривало остаться на месте, а лучше — убежать. Но Лена не вняла внутреннему голосу, встала со стула и на ватных ногах направилась за медсестрой.

Руки отчаянно тряслись, когда она с бешено бьющимся сердцем и молотившим в запястья пульсом открывала дверь кабинета врача и заходила внутрь.

В глаза бросилась надпись, как неоновая вывеска в темноте, как яркий ослепляющий свет…

«Врач: Колесников Александр Игоревич».

Мгновенно стало мало воздуха, грудь сдавило, стянуло узлом, болью отозвалось внутри нее сердце.

Этого не может быть…

Мир закружился вокруг нее в бешеном танце, поглощая в себя и свой сумасшедший ритм.

Огненный вихрь закрутил, завертел ее, опаляя, испепеляя, уничтожая…

Звон в ушах усиливался, перед глазами темнота, боль в груди усиливалась, стягивая сердце терновыми путами.

Лена застывает в дверях, хватается за стену, чтобы не упасть.

В виски ударяет спасительная мысль — бежать. Как можно скорее! Прочь, прочь…

Еще меньше воздуха, превратившегося в одно мгновение в вакуум. Девушка открывает рот, чтобы с жадностью ловить спасительный кислород, но понимает, что не чувствует насыщения

— Катенька? — этот голос она слышит уже сквозь шум и гул, стоящие в ушах.

И все еще пытается сопротивляться, бежать, поворачивается к двери лицом, пытаясь нащупать ручку.

— Я к вам пациентку привела, от Лилии Никитичны, — сказала медсестра, обращаясь к врачу.

Лена часто и поверхностно глотает воздух, пытаясь справиться с темнотой в глазах.

— Нет… — шепчут онемевшие губы. — Нет, только не к нему… Не надо, пожалуйста.

На ватных ногах делает шаг вперед, желая выйти.

Уйти, убежать, скрыться. Только бы не у него. Не сейчас. Никогда…

— Так пусть проходит, — слышит она как сквозь сон мужской голос. — Позови ее…

Нет. Нет!

Дрожащие руки не успевают схватиться за ручку двери, Лена медленно оседает на пол.

Последнее, что она успевает услышать, это обеспокоенный крик медсестры:

— Александр Игоревич, она теряет сознание! Скорее…

А потом ее поглощает спасительная темнота.

Она все-таки убежала…

— Лена?… Ты меня слышишь?… — как сквозь сон слышит она голос Александра Игоревича.

Единственное, что она может сейчас, это покачать головой, не понимая, соглашается с ним или нет.

В нос врезается резкий и отрезвляющий запах нашатырного спирта, и она морщится, отворачиваясь.

— Лена?… — повторяет мужчина. — Ты в порядке? Ничего не болит?

Девушка опять качает головой, пытается приоткрыть глаза.

Над ней нависает Александр Игоревич в белом халате и в очках, смотрит на нее обеспокоенно.

— Ты в порядке? — повторяет он свой вопрос.

Лена поджимает губы, чувствуя, что слезы вот-вот рванутся из глаз.

Разве что-то сейчас может быть в порядке?!

— Голова больше не кружится? — мужчина тронул ее за плечо. — Как себя чувствуешь?

Она пытается приподняться, но Колесников рукой удерживает ее от этого.

— Хорошо, — разлепив онемевшие губы, пробормотала девушка.

— Тебе сейчас лучше полежать, — сказал мужчина безапелляционно и отошел.

Лене захотелось провалиться сквозь землю, а не просто полежать. Исчезнуть, раствориться, убежать.

Она поджала губы, закрыла глаз и отвернулась к стене.

Кто бы мог подумать, что судьба вновь посмеется над ней?! Вот так!? Снова!

Где спасительная темнота, где тишина и умиротворение?! Откуда это чувство стыда, режущее грудь?!

Лена почувствовала, как слезинка скользнула по щеке, скатившись в уголок губ.

— Мне нужно бабушке позвонить, — пробормотала девушка, слизнув слезы языком.

— Позвонишь, — утвердительно кивнул Колесников. — Ты была без сознания всего две минуты, не более.

Почему же не всю жизнь?! Как страшно здесь, в этом мире… А там, в темноте, не страшно.

Лена смахивает замершие в глазах слезы и пытается приподняться с кушетки, на которую ее перенесли. Получается, даже голова не кружится.

Облокотившись спиной о стену, Лена виновато смотрит на мужчину, застывшего около стола.

— Это ребенок Максима? — наконец, спросил Колесников, не отводя от Лены глаз.

Хотела спросить, откуда он узнал о том, что она беременна, но тут же поняла нелепость своего вопроса.

— Да, — прошептала она и отвернулась не в силах вынести пристальный взгляд синих глаз.

Тяжелый вздох, словно с трудом втягивает в себя воздух. Снимает очки и кладет их на стол.

— Максим знает? — еще один вопрос, который режет ее, словно ножом

Лена отрицательно покачала головой и, закусив губу, опустила голову.

— А ты собиралась сказать ему?

Она дышит тяжело и поверхностно, почти не захватывая воздух, а сердце в ее груди разрывает на части грудную клетку, и все стучит, стучит, стучит… Молотом, набатом, гонгом, отбивая свой ритм в висках.

— Да, — сипло проговорила она, поднимая на Колесникова заплаканные глаза.

Мужчина качает головой и на мгновение прикрывает глаза.

— Ты же понимаешь, что это… неожиданно.