Книга Жених для ящерицы, страница 27 – Анна Яковлева

– Спасибо, что составила мне компанию. Мне пора.

– Тебе спасибо. Когда можно звонить, узнавать, как двигается дело?

– Через неделю. Если будут новости, я позвоню сам.

– Ты не спросил мой номер, – прозрачно намекнула я.

– У меня есть твой номер, – ошарашил Тихомиров, и я вышла из машины в легкой прострации. Неужели Димка хранил номер моего телефона тринадцать лет?

Вахрушева отправила сына с мужем на рыбалку и привезла Зойку на урок.

Четыре раза в неделю я продолжала нести науку в массы: вторник, четверг – занятие с группой, среда, суббота – Зойка. Была как раз суббота.

Зойка легко решала задачи, освоила валентность, знала наизусть формулы веществ – вообще я была спокойна за африканских слонов.

Дарья притащила с собой курицу гриль, селедку, маринованные грибы, помидоры с огурцами и еще кучу всякой снеди – пару дней можно жевать без перерыва.

Пока мы занимались, Вахрушева сервировала стол.

– Ну? Как у тебя? – едва Зойка ускакала гулять, с жадностью набросилась на меня подруга. – Где твои доноры?

– Даш, какие доноры? У нас ферму отнимают, вот-вот все на улице окажемся.

– Нашла повод! Ты просто не хочешь детей, – надулась подруга.

Дашка вела себя как несостоявшийся гений: научный эксперимент с треском провалился, а вместе с ним лопнули надежды на Нобелевскую премию. А все уже было так близко…

– Даш, – как могла терпеливо объяснила я, – у тебя есть Вахрушев, ты всегда можешь на него положиться. А я одна собираюсь растить ребенка.

– Я гордилась тобой, – заявила подруга, – думала, ты такая необыкновенная, особенная…

– Даш, что ты плетешь? – отмахнулась от Дашкиных фантазий я, – что необыкновенного в желании иметь детей?

– Я думала, ты на все готова ради маленького!

– Так и есть, – завелась я, – но нельзя же терять голову. Что мы с маленьким будем есть?

– Маленького кормят грудью вообще-то, – менторским тоном сообщила Дарья, – а тебе поначалу, кроме картошки и каши, нельзя ничего будет – дети сейчас сплошь аллергики.

– Маленькому потребуется коляска, куча вещей, кроватка, бутылки-соски-памперсы, могут понадобиться лекарства. Даже на картошку с кашей нужны деньги. А еще газ, свет, налог за землю. Короче – авантюра, – подвела я итог.

– Знаешь, дети – это всегда авантюра.

– Не всегда, – не согласилась я.

– Всегда! Потому что никогда не знаешь, кем ребенок вырастет.

– Вот! В том все и дело. Если бы у меня был настоящий, качественный донор, я бы, возможно, плюнула на все и рискнула.

– Ну, еще не все потеряно. Теперь ты можешь поехать на море, – подсказала подруга.

– Исключено, – мрачно возразила я. – Во-первых, идет следствие. Во-вторых, отпускные не выплачивают. В-третьих, малознакомый донор – авантюра в квадрате, если не в кубе. Посмотри, кем оказались Француз и Жуков.

Дашка под напором несокрушимой логики сбавила обороты, переключилась на наши фермерские неприятности:

– Как там со следствием?

– Не знаю. Следователь обещал звонить, но пока не звонил.

Я достала наливку, наполнила стопки, но выпить мы с подружкой не успели.

Шум донесся с соседнего участка справа, где жили Терентьевы – Татьяна с мужем Жоркой (конченым придурком, между прочим) и двумя детьми. Жорка работал вахтовым методом где-то на Севере, и виделись мы редко. Но встречи были запоминающимися: Жорка все время балансировал по краю УК РФ. Все спорные вопросы Жорка решал кулаками.

По моим сведениям, Татьяна в данный момент находилась с детьми в Крыму, и Жорке не о кого было почесать кулаки.

Звук был металлическим, резким, напоминал сигнал тревоги. В голове возникли ассоциации с пожаром, вражеской осадой или пандемией чумы.

– Что за черт?

Мы с Дарьей, в чем были, выскочили на улицу, рысью обежали дом, рассчитывая увидеть, что происходит у Терентьевых, но у изгороди оказались сложены дрова, и поленница закрывала узкий просвет между сараем и домом.

– Жора! – крикнула я.

Ответа не последовало.

– Жо-о-ра-а! – надрываясь, повторила я.

Отвратительный, бьющий по нервам звук прекратился.

– А-а, соседка! – пропел Жорка, высунув голову из-за дома.

– Тьфу, опять набрался, – определила я, – таким дурным становится, когда напьется, – ужас, не представляю, как Танька с ним живет. Жор, у тебя все в порядке? – обратилась я к Терентьеву.

– У меня все отлично.

Жорка исчез за домом, и сигнал бедствия возобновился.

– Надо посмотреть, что он там вытворяет.

– Да ну его к черту, пойдем ужинать. – Дашка была счастливой женой трезвенника и трудоголика Вахрушева и не видела проблемы в том, что мужчина выпил, но я знала, что Жорка и трезвый с пулей в башке, а уж пьяный – вообще социально опасен.

– А если он поранится или дом сожжет?

– Может, сразу милицию вызовем? – Подруга отдавала предпочтение превентивным мерам.

– Давай сначала посмотрим, – заупрямилась я из чувства местечкового патриотизма: слишком частые вызовы милиции роняли престиж улицы Майской.

Я вышла на улицу, дошла до калитки дома номер 9, потянула ее на себя и сразу пожалела о вмешательстве в частную жизнь Жорки.

Стоя в одних трусах, Терентьев с ожесточением дубасил бампер «жигулей».

– Жора! – позвала я, не будучи уверенной на все сто, что сосед не перенесет агрессию на меня. – Ты за что так разозлился на машину?

– Так не доставайся ты никому! – Жорка взмахнул кувалдой и нанес удар по капоту.

– Прекрати! – взвыла Дашка, просочившаяся во двор следом за мной.

Я не поняла, к кому обращалась подруга – ко мне или Жорке.

Вероятно, темноволосая, кругленькая как колобок Дарья напомнила сбрендившему Жорке жену, потому что он на мгновение замер.

– А, женщина! – отозвался на Дашкин вопль сосед. – Все из-за тебя.

Что-то замкнуло в его мозгу, Жорка отшвырнул кувалду и нетвердым шагом направился прямо к Вахрушевой.

Я уже была на крыльце дома Терентьевых, когда услышала Дашкин писк, и, обернувшись, увидела краем глаза, что подруга покинула негостеприимный двор.

Слегка струхнув, я вошла в дом и огляделась в поисках какой-нибудь одежды для пьяного идиота.

В ванной нашла шорты и спортивный костюм, выбрала костюм и направилась к выходу, но выход перекрыл Жорка. Я оказалась в ловушке, в клетке у тигра – сейчас набросится и откусит голову.

Взгляд соседа был пугающе трезвым.