Книга Шестое чувство, страница 57 – Анна Яковлева

– Хорошо, а как же тетке позвонить? – пошла на хитрость Сима. С психами и маньяками надо осторожно, им нельзя оказывать прямое сопротивление.

В руке у Квасова материализовался телефон.

– Звони.

Ласковый голос, глубокий взгляд… Если бы не поясница и не драконовское дыхание медбрата, Сима бы сложила лапки и поддалась гипнотическому внушению. И будь что будет.

Продолжая коситься на соседа, Серафима взяла трубку и сразу почувствовала себя лучше.

– Нан, у меня началось. Нет, все нормально. Ну, совсем немного, всего на пару недель. Нан, слушай, у меня чай закончился, будешь ехать, купи. Да, с бергамотом. Ты же знаешь, я другой не пью.

Аромат и вкус бергамота накрыл Антона, забился в нос и заполнил рот. Откуда? Он ведь ненавидит чай с добавками! Неужели пил именно этот, с цитрусом? Где это было? Когда? Как ни напрягал многострадальную голову Квасов, вспомнить не удавалось.

– Скорую? – продолжала разговор Сима. – Вызвала, да. Мне сосед телефон дал, я тут на улицу вышла, жду машину. Не волнуйся. Правда нормально. Давай.

Откуда он все это помнит? Мозги скрипели и стонали, но никаких подсказок второгоднику Антону Квасову не давали.

– Ты меня пугаешь, – призналась Сима, вернув трубку, – ты какой-то странный.

Выглядел Антон в этот момент слегка пришибленным.

– Не бойся, я не причиню тебе никакого вреда, – Квасов посмотрел долгим, ясным взглядом прямо в душу Симе, – никогда. Где у тебя карта медицинская лежит? Давай ключи, я съезжу за ней.

Сунув руку в карман халата, Симка на секунду засомневалась, но только на секунду. Ровно через секунду схватка распилила живот пополам, Серафима охнула и присела.

Действуя, как и полагается медбрату, Квасов ловко подхватил роженицу сзади под мышки, протащил пятками (шлепанцы слетели) по асфальту, густо засиженному окурками, подтянул к скамье и усадил, как тряпичную куклу.

– Мне плохо, – выговорила Сима.

– Сейчас, потерпи, сейчас, – обещал Квасов, пристраивая шлепанцы на розовые Симкины ступни, напряженно вслушиваясь в предрассветную тишину и ловя ухом хоть какой-то намек на приближение скорой, – ложись прямо на скамейку. Давай, давай! Так, хорошо. – Антон стянул куртку, скрутил валиком и подсунул под шею Серафиме.

Сима тотчас окунулась в резкие мужские запахи: вяленой рыбы, сигарет, свежего пота и случайно уцелевшего в этой дикой смеси парфюма.

– В спальне… на зеркальном столике… вторая дверь налево. С Маней посидишь? – хватая ртом воздух, попросила Сима и протянула подозрительному соседу связку ключей.

– Обязательно, – бросил Квасов уже со ступенек.

Озадаченный собственной пройдошливостью (в чужой квартире ориентировался, как в родной), Антон мигом отыскал спальню, зеркальный столик и на нем карту.

Во дворе Квасов оказался одновременно с бригадой скорой помощи.

– Что за безобразие, – прошипела из-под маски врач неотложки, полистав карту, – почему затянули? С такими показаниями на сохранении лежать все девять месяцев.

– Я сосед, – так же, шепотом огрызнулся Квасов, но докторша уже потеряла интерес к Антону:

– Гена, каталку, срочно.

Пока санитар – здоровый мужик с дебильной физиономией – выкатил и разложил каталку, Симе уже что-то кололи.

Квасов с новой силой поразился ощущению: определенно все это с ним уже было. Он даже знает, что Сима родит девочку, три килограмма сто граммов, пятьдесят один сантиметр… Откуда он может это знать?! Черт возьми, откуда?! Неужели по пьяни пробил брешь в параллельный мир?

От этой мысли Квасов по-настоящему струхнул и побожился не брать в рот ничего крепче кефира хотя бы неделю.

Проводив тоскливым взглядом скорую, Антон с опаской прислушался к себе: голова трещала, но никаких новых сюрпризов – свят-свят-свят – не подбрасывала.

Боясь потревожить это хрупкое перемирие с мозгами, Антон поплелся домой.

Пора завязывать с зеленым змием, а то зависнет между мирами, обзаведется третьим глазом и начнет пророчить гадости, как лесбосский оракул.

И вообще, он сегодня дежурит с ребенком.

С этой ясной мыслью Квасов вернулся в подъезд, намереваясь подняться на девятый этаж. Вызвал лифт, но, постояв на площадке перед распахнутой кабиной, передумал.

Неопределенное, близкое к наитию чувство, что он должен не откладывая сделать что-то важное, потянуло Антона домой.

Дома Квасов некоторое время изучал содержимое холодильника, повиснув над открытой дверкой (пиво манило и влекло, как эротическое фото подростка), но к банке с живительным нектаром так и не прикоснулся – ограничился минеральной водой.

Утолив жажду, Квасов направился к шкафу, за левой створкой которого, под ворохом наволочек и полотенец, в самом верхнем, дальнем углу укрывался свидетель, очевидец, обличающий Квасова-неудачника, Квасова-изгоя, – ненавистная медицинская карта.

Ненавистная карта хранила знак. Тавро «пограничное состояние психики».

Со страниц медицинского документа эта горящая адским пламенем запись благополучно переползла в жизнь и теперь клеймила все начинания, все задумки, каждый день и каждую минуту, каждый вдох и выдох.

С нее, с этой неразборчивой записи, с этой дьявольской метки все и началось – скольжение в бездну.

– Угу-угу, – бормотал Антон, шелестя пожелтевшими страницами с захватанными края ми, – заключение…Так-так-так. Сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь. Угу. От скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, говоришь? Вот и посмотрим…

Подрагивающими от возбуждения пальцами Антон ухватил и с силой рванул с десяток листов – все свидетельские показания психиатра против него, А.В. Квасова.

Испещренные мелким, абсолютно нечитаемым врачебным почерком листы, вырвавшись из деспотичной власти тетради, выскользнули из руки и тяжело шлепнулись на пол, и только там, на полу, позволили себе вольность, легли веером. Джекпот участника боевых действий.

– Вырванные годы, – негромко произнес Антон, прислушиваясь к ощущениям.

Ощущения были на грани фантастики. В мыслях, в чувствах и на душе установился полный штиль. Просто Светлое Христово воскресение.

Несколько минут Антон привыкал к себе и своему новому состоянию, после чего похлопал по руке похудевшей медицинской картой, как бы взвешивая свою и ее судьбу.

Приняв решение, собрал рассыпанные листы и мстительно ухмыльнулся. Легко вы, голубчики, не отделаетесь. Око за око.

Антон приготовил плацдарм для последнего, решающего боя – расстелил на балконе газету и вытряхнул из ведра мусор: две смятые сигаретные пачки, две упаковки от яиц, банку от зеленого горошка, картофельные и морковные очистки.

Теперь можно и покурить.