Онлайн книга «Ночные шорохи»
— Я предпочел бы поговорить с ней сейчас. — Минутку. Ингерсолл нажал кнопку, — Рейнолдс! Вам звонят. Это ваш отец. Слоан, бросив два кусочка сахара в чашку, рассеянно ответила: — Это, должно быть, какая-то ошибка. У меня нет отца. Очевидно, столь смелое заявление вызвало такой неподдельный интерес, что шум в комнате мгновенно упал на несколько децибел. — Такого быть не может. У каждого человека есть отец, — резонно возразил Ингерсолл. — Я хотела сказать, что в жизни его не видела, — поправилась Слоан. — Наверное, ищут кого-то другого. Ингерсолл, пожав плечами, снова поднял трубку. — Кому вы звоните? — Слоан Рейнолдс, — нетерпеливо бросил мужчина. — Представьтесь, пожалуйста. — Картер Рейнолдс. Челюсть Ингерсолла от неожиданности отвисла: — Вы сказали — Картер Рейнолдс? — Именно. И хотел бы побеседовать со Слоан. Ингерсолл выпрямился, сложил руки на груди и уставился на Слоан со смесью недоверия, благоговения и даже некоторого осуждения. — Имя вашего отца, случайно, не Картер Рейнолдс? Имя известного на всю страну финансиста-филантропа из Сан-Франциско произвело впечатление разорвавшейся бомбы. В гудящей голосами комнате воцарилась неловкая, напряженная тишина. Слоан замерла на секунду, забыв о чашках с дымящимся кофе, но тут же взяла себя в руки и подошла к столу. На давно знакомых физиономиях теперь читались совершенно непривычные для Слоан чувства: подозрение, изумление и, кажется, зависть. Даже Сара воззрилась на нее, будто никогда не видела раньше. Ингерсолл взял у Слоан чашку, но не сдвинулся с места, очевидно, желая не пропустить ни слова из столь волнующего разговора. Но Слоан было абсолютно все равно… Говоря по правде, она уже никого и ничего вокруг не замечала. Подумать только, за все эти годы она не получила даже поздравительной открытки на день рождения от своего исчезнувшего родителя, и ей совершенно безразлично, по какой причине он вдруг возжелал напомнить о себе. Она постарается вежливо, но твердо довести это до его сведения. Девушка поставила на стол чашку, решительно откинула волосы, взяла трубку и поднесла к уху. Странно, и рука почти не дрожит. — Слоан Рейнолдс у телефона. До сих пор она никогда не слышала этого голоса… сдержанный, спокойный, с едва уловимыми веселыми нотками… — Звучит очень профессионально, Слоан. Совсем как настоящий полицейский. Он не смеет одобрять или не одобрять ее! И вообще не имеет никаких прав на нее и на все, что с ней связано! Слоан едва сдержалась, чтобы не высказать этому господину все, что о нем думает. — Вы позвонили не вовремя, — сухо заметила она. — Как-нибудь в другой раз. — Когда именно? Перед глазами всплыл недавно виденный снимок отца, стройного красавца с седеющими волосами, с ракеткой в руке. Картер Рейнолдс играет с друзьями в теннис в загородном клубе Палм-Бич. — Почему бы тебе не вспомнить обо мне еще лет через тридцать? — Ты раздражена, и вполне справедливо. Не мне винить тебя. — Раздражена? Ты меня не осуждаешь? — саркастически осведомилась Слоан. — Чрезвычайно мило с вашей стороны, мистер Рейнолдс. — Давай не будем спорить, — вежливо перебил он. — В конце концов, это наш первый разговор. При встрече можешь бросить мне в лицо все обвинения. Осыпать упреками за пренебрежение родительскими обязанностями. Только через две недели. Слоан поднесла к глазам трубку, разъяренно оглядела ее и тут же, беспомощно покачав головой, снова поднесла к уху. — Через две недели? При встрече? Поверьте, мне совершенно не интересно все, что вы так хотите мне сообщить. — Ошибаешься, — возразил Картер, и у Слоан неожиданно сжалось сердце от невольного, хотя и злобного, восхищения его невероятной наглостью и железной силой воли, которые, казалось, ощутимо давили на нее, не давая повесить трубку. — Наверное, мне стоило все высказать в письме, но я подумал, что таким образом можно добиться цели куда быстрее. — То есть по телефону? И чего же именно вы собираетесь добиться? — Я… — Отец запнулся. — Мы с твоей сестрой просим тебя приехать в Бич на несколько недель, чтобы получше познакомиться. Полгода назад у меня был инфаркт… «Бич»… Так «свои», разумеется, называют Палм-Бич. Ну так вот, она не «своя»! Чужая. И не собирается лизать пятки новоявленному папаше с сестрицей! — Я читала о вашей болезни в газетах, — безразлично сообщила Слоан, давая понять, что получает все сведения о родителе исключительно через официальные источники. Конечно, географически Палм-Бич расположен не особенно далеко, но что касается всего остального — словно находится в другой галактике. Там живут настоящие инопланетяне, не знающие ни забот, ни горестей этого мира. Чтобы несколько повысить собственный престиж, газета Белл-Харбора всегда перепечатывала воскресную светскую хронику из более солидных изданий своего блестящего южного соседа. Именно там Слоан видела снимки и заметки о Картере Рейнолдсе и его избалованной дочери. — Поверь, нам нужно получше познакомиться, пока еще не поздно, — уверял отец. — Ну и наглость! — взорвалась Слоан, с ужасом чувствуя, как веки жгут непрошеные слезы. — Боюсь, уже слишком поздно. У меня нет ни малейшего желания знакомиться с тобой после стольких лет. — А с сестрой? — вкрадчиво вставил он. — Тебе и она не нужна? Еще одна фотография всплыла в памяти Слоан. Ее сестра, Парис, рядом с отцом на теннисном корте. Правая рука с ракеткой занесена над темноволосой головой, идеальная фигура, точеные черты лица… словом, само совершенство. — Не больше, чем нужна я ей, — процедила Слоан, но сама ощутила, как неубедительно, как жалко прозвучали эти слова. — Парис считает, что многое потеряла в жизни, потому что до сих пор не имела случая узнать свою сестру. Судя по особому вниманию репортеров и постоянным историям в газетах и журналах, жизнь этой сказочной принцессы представляла собой бесконечную череду волнующих событий, праздников и сюрпризов, от теннисных матчей и кубков за скачки и верховую езду до роскошных приемов в Сан-Франциско и Палм-Бич, на которых она играла роль хозяйки. В тридцать один год Парис Рейнолдс по-прежнему была ослепительно красивой, грациозной и утонченной и до этой минуты абсолютно не нуждалась в Слоан, не желая ни видеть ее, ни слышать о ней. Сознание этого укрепило ослабевшую было решимость Слоан не иметь ничего общего с куда более богатой и счастливой ветвью своего семейства. |