Онлайн книга «Серенада новогодней ночи»
|
– А в какую сторону? – Туда, – Алена палкой показала на пригорок, с которого только что скатился «Лексус». * * * На этот раз Алена не ошиблась. Через каких-нибудь десять минут они уже стояли перед знакомой Алене ажурной оградой и смотрели на окна дома. В доме не было никаких признаков жизни. Тем не менее внутренний детектор, настроенный на Александра, упорно подавал Алене импульсы «горячо». Ирина сняла лыжи и прислонила их к ограде. Воткнула в снег палки. Сняла рукавицы и поплевала на ладони: – Ну что, лезем через забор? – Зачем же через забор? – Алена глянула на Ирину с благодарным восхищением. – Я помню код. – А здесь ты тоже помнишь код? – спросила Ирина, когда они поднялись по ступенькам к входной двери. – Нет, здесь и замка-то как такового нет. При мне Александр открывал дверь магнитным ключом. – Здесь не только замка, но и звонка нет, – проворчала Ирина, тщательно изучив дверь. – Тогда, может быть, постучим? – предложила Наталья. – Нельзя, – объяснила ей Ирина. – Мы должны проникнуть в дом без лишнего шума. Правильно, Алена? Алена, скрестив руки на груди, сверлила дверь пристальным взглядом. Дверь не поддавалась. – И что мы теперь… – Окно… – выдохнула Алена. Ее лицо прояснилось. – Окно на кухне. Вчера он оставил его приоткрытым, так, может быть, и сейчас… Идемте! Кухня с той стороны дома на первом этаже! * * * Утром второго января Александр Грубин проснулся вопреки многолетней привычке не в 6.30, а значительно позже. Не было и ощущения бодрости, проистекавшего от глубокого сна и свежего ночного воздуха, наполнявшего спальню в любое время года и практически при любой температуре. Наоборот, все тело затекло, будто избитое, ломило в висках и вдобавок сильно пахло тяжелыми индийскими благовониями. Он не любил эти запахи, отдавая предпочтение ароматам более тонким, изысканным и холодным; зато их обожала его бывшая жена. Грубин с трудом разлепил веки. Увидел потолок собственной спальни в своем загородном доме – ровный, приятной текстуры и мягкого сливочного оттенка, заменившего любимую Тамарой потолочную живопись, всяких там нимф, сатиров и купидонов. Сообразил, что всю ночь проспал в одной позе, на спине, с заведенными за голову руками, оттого и неприятные ощущения в теле. Захотел потянуться и не смог. Руки что-то держало. Перед ним возникло лицо Тамары, и Грубин облегченно вздохнул. Все-таки это сон, пусть и не самый приятный. Ничего удивительного, что он не может пошевелиться. Во сне и не такое бывает. – Проснулся? – осведомилась Тамара. – Ну и хорошо! А то я уже начала опасаться, что переборщила с дозой… Грубин лежал смирно, ждал, пока неприятный сон кончится сам собой. – Ах, да… – Тамара внимательно посмотрела на что-то, находящееся над его головой. – Если будешь хорошим мальчиком, я тебя оcвобожу. Она бесцеремонно влезла на Грубина и протянула вперед руку с металлическим предметом. Перед носом Александра закачались большие, желтоватые, как дыни, Тамарины груди. Запах благовоний ударил в и без того нывшую голову. Он закрыл глаза и застонал. Тамара, не так поняв бывшего мужа, кокетливо захихикала и прижалась к нему. «А вдруг это не сон?» – эта мысль заставила его содрогнуться. – Ну все уже, все, – пропела Тамара, – можешь уже обнять меня, мой тигр! «Бред какой-то, – подумал Александр. – Ну не может же быть, чтобы все это происходило на самом деле!» – Тамара, – прохрипел он, – уйди, пожалуйста! Тамара, нисколько не обидевшись, слезла с него. Грубин перевел дыхание, подвигал руками. Кисти по-прежнему были крепко соединены. Медленно поднеся их к глазам, он увидел нечто ярко-розовое, пушистое, в бусинках и перьях. «Этого еще не хватало! С ума она сошла, что ли?!» – Хорошая штука, правда? – довольно улыбнулась Тамара. – Настоящая легированная сталь, а выглядит как банальная игрушка из секс-шопа. Иначе было бы не пронести через таможню. Про стоимость этих наручников я уж и не говорю… Но что такое деньги, мне для тебя ничего не жалко! – Открой их, – потребовал Грубин. – Обязательно открою. Сразу же, как только мы с тобой обо всем договоримся. Грубин сделал усилие и сел, прижавшись голыми лопатками к никелированным прутьям кровати. «Это она, значит, пристегнула меня на ночь к прутьям… Стоп! А как я вообще здесь оказался, я же разговаривал с ней в отеле?!» – Тебе не холодно? – заботливо осведомилась бывшая жена. Только теперь Александр осознал, что на нем, кроме розовых наручников, ничего нет. – Впрочем, ты же у меня закаленный, так что и одежду твою я верну после того, как мы обо всем договоримся. Грубин молча смотрел на нее. Два желания возникли в нем одновременно и тут же начали между собой непримиримую борьбу. Первое было сильным и ярким. Первобытный самец, угрожающе щеря крепкие клыки, требовал немедленно броситься на обнаглевшую самку, силой отобрать у нее ключ от наручников и вернуть себе свободу. Самку же, осмелившуюся так издеваться над мужчиной, немедленно вышвырнуть вон из пещеры. И пусть еще скажет спасибо, что дешево отделалась. Грубин был согласен с этим самцом в том, что легко мог бы справиться с Тамарой даже со скованными руками. Но нападать на женщину, применять к ней силу… Второй голос, голос цивилизованного человека и джентльмена, предлагал Грубину стать на путь переговоров. Надо же выяснить, для чего бывшая жена это сделала, каким образом и кто ей в этом помогал. Если же послушать мускулистого, но не обремененного интеллектом собрата (легкий презрительный кивок в сторону первобытного самца), то вряд ли удастся что-либо узнать. Вышвырнутая из пещеры Тамара едва ли захочет давать объяснения. «Надо подумать», – сказал им обоим Грубин. Вслух же сообщил Тамаре, что ему надо в ванную. Тамара не возражала. Наручники причиняли определенные неудобства, но он все же принял душ, почистил зубы и даже побрился. От прохладной, насыщенной cеребристыми пузырьками воды сразу же стало легче. Тело ожило, боль в висках ушла, и мозг заработал как прежде – четко, ясно, размеренно и спокойно. * * * Тамара предусмотрительно утащила даже купальный халат из ванной. Грубин вернулся в спальню, кое-как обернувшись полотенцем, уселся в кресло и объявил Тамаре, что готов ее выслушать. – Ах, я так волнуюсь, – пропела Тамара, – как восемнадцать лет назад, в первую нашу встречу… Грубин посмотрел на нее удивленно: она не притворялась, в самом деле была взволнована – стояла перед ним, прижав руки к груди, и часто моргала густо накрашенными синей тушью ресницами. |