Онлайн книга «Птичка над моим окошком»
|
– Проклятье, – снова завелся Матвей. – Как Августа должна была попасть на эту самую дачу? – Ребята из праздничного агентства должны были ее привезти. – Может, они ее увезли в другое место? Может, они сейчас домогаются ее? – Ой, ну прямо все только и мечтают, как пристать к твоей Августе. Ладно, я позвоню сейчас, выясню. – Приду-урок! – с чувством выговорил Матвей. – Не знаю, что я с тобой сделаю, если с Августой что-то случилось. – Мотя, Мотя, – зачастил Витасик, – тебя не слышно, перезвони. Трубка отозвалась гудками, и Матвей со злостью сунул ее в карман. – Идиот, – выдохнул он, стремительно покидая чужую собственность. … Под простыней Шутихина ожидала сладкая пери, обворожительная нимфа с городского пляжа – местного питомника наяд и нереид, и он вернулся в постель, надеясь продолжить начатое, но желание улетучилось вместе с хмелем. Извинившись, Витасик уединился на кухне, не попадая на кнопки, набрал номер праздничного агентства. – А, это ты? – недружелюбно отозвался директор агентства, Марик Яцкевич. – Что значит «я»? Где девушка? – Ха, ты потерял девушку? – непонятно чему обрадовался Марик. Витасик убитым голосом подтвердил: – Потерял. – А, сам виноват. Нечего двурушничать. Витасик ничего не понял и несказанно удивился: – Двурушничать? – Ой, кончай целку из себя корчить. К кому из конкурентов ты еще обратился? – Да ни к кому, – пролепетал Витасик, – ни к кому я не обращался. – Ну, тогда не знаю. У нас перехватили заказ. – Как это? – Элементарно. Шустрые ребята оказались, перед носом объект увели, – продолжал Марик, – жестко действовали. – В интонации Яцкевича крылось восхищение профессиональным мастерством конкурентов. – Да я… – начал Шутихин и срезался – в дверь позвонили. У Витасика возникло ощущение дежавю: требовательный звонок, Мотя под дверью – все как в прошлый раз, только хуже – сейчас Витасику предстояло столкнуться с атлантическим ураганом под кодовым именем «Матвей Степура» (младшая сестра которого носит имя «Катрин») при свидетелях. «Не открывай», – отчетливо сказал внутренний голос. Наученный горьким опытом, Витасик внял внутреннему голосу и подал знак нимфе затихнуть и подождать, когда посетителю надоест трезвонить и он отвалит. – Кто это? – одними губами спросила нимфа. – Друг. Бывший, – усиленно артикулируя, ответил Шутихин. Однако, доведя звонок до истерики, посетитель не только не подумал отвалить, но перешел к оперативным действиям: стал штурмовать дверь и выкрикивать угрозы. – Шутихин, – гремел знакомый голос, от которого в воздухе разлился запах жареного, – открывай, или я подожгу дверь! Угроза и – главное – тон, которым она была произнесена, Шутихину не понравились. На душе стало неспокойно, под ложечкой засосало, и он решился. Проковылял в коридорчик, приложился к глазку и слабым голосом умирающего барина спросил: – Кто там? – Открывай! – прогремел Степура. – А ты драться не будешь? – Нет. – Поклянись. – Я тебе сейчас поклянусь! Я тебе так по почкам поклянусь! – Тогда я не открою, – торговался Витасик. – Еще как откроешь, – пообещал Мотя замогильным голосом и щелкнул зажигалкой. – Хорошо, хорошо, – запаниковал Витасик, – я тебя впущу, только не забудь: ты обещал не драться. – Обещал, значит, не буду. Шутихин повернул замок и живо ретировался, памятуя о том, что Мотька Степура не имеет привычку придерживать дверь. – Одевайся. – К моменту водворения в квартиру Матвей успел выпустить пар и зажигалкой щелкал чисто для острастки. – Я не могу. Я не один, – заговорщицки прошептал Витасик, выразительно поводя глазами в сторону комнаты. – Плевал я на то, что ты не один, – повысил голос Мотя. – Тише ты! – Две минуты на сборы, или я выволоку тебя, в чем стоишь. – Мотя перевел взгляд на трусы Витасика – это были добропорядочные семейные трусы, ярко-синие, с красными сердечками, пронзенными стрелой. – Черт с тобой, – плюнул на невменяемого друга Витасик и на всякий случай поддернул резинку. – Сейчас. Силы вышли, Моте хотелось одного: скорее восстановить справедливость и будь что будет. – Очухалась, лепила, – раздался за спиной трескучий голос. Августа так резко обернулась, что чуть не повредила шейные позвонки. На веранде стоял жуткий тип – худой и мелкий, с седым пушком на голове, с пустыми глазами. Ничего не понимая, Августа в полном недоумении наблюдала, как тип внес и поставил на веранде ведро с тряпкой. Сюр какой-то, промелькнуло в голове. Убедившись, что тип не торопится представиться, Августа прочистила горло и поинтересовалась: – Простите, а вы откуда? Что-то я вас не помню. – А должна? – Вы правы. Я давно не была в театре. Вы из ТЮЗа или из драмы? – Я из академии. – В смысле, из академического театра? – Ага. – Наверное, из другого города? – Ага. – Так вы на гастролях? – Можно и так сказать, – почесав затылок, отозвался тип. Господи, каким же самомнением нужно обладать, чтобы с такими данными податься в артисты. – Значит, вы незнакомы с актером Веревкиным? – С Веревкиным? Августа могла поклясться, что тип насторожился, услышав эту фамилию. – Да, с Веревкиным. Или знакомы? – Ну, краем. А что? – У вас один типаж с ним, – деликатно заметила Августа, стараясь не обидеть актера, – просто вылитый Юри Ярвет в роли короля Лира. – Типаж, может, один, а статьи разные. Августа рассмеялась, оценив экспромт: – Как вас зовут? – Можешь называть дядя Петя. – Дядя Петя? Хорошо. Дядя Петя, пожалуйста, позвоните заказчику, объясните ситуацию. Глупо продолжать комедию, если я обо всем догадалась. – Догадалась, говоришь? – проскрипел тип. – А вот это ты зря. Придется тебя шлепнуть под конец. Августа вообще не любила некрасивых актеров, а тут к оскорбленному чувству прекрасного добавилось еще и раздражение против тупого упрямства мастера сцены: |